Доклад Рейборна по поводу кризиса в Доминиканской Республике произвел на Линдона Джонсона тот же эффект, что и несвоевременный запуск самолета-шпиона U-2 в СССР – для Эйзенхауэра и провал в заливе Кочинос – для Джона Кеннеди. Это привело к первым утверждениям в американской прессе о том, что у Линдона Джонсона наступил «кризис доверия». Эта фраза впервые прозвучала 23 мая 1965 года. Она больно ужалила и стала «верной спутницей» Джонсона.

Больше президент не пользовался советами своего нового директора Центральной разведки.

При шатком правлении Рейборна моральный дух в штабе ЦРУ сильно упал. «Это было довольно трагично, – говорил Рэй Клайн, заместитель директора по разведке, – и фактически начало длительного падения». Горькая ирония заключалась в том, что Даллес управлял счастливым и беззаботным кораблем, Маккоун – кораблем со строгими порядками, а Рейборн – кораблем, терпящим бедствие. «Бедный старина Рейборн, – сказал Ред Уайт, один из его заместителей. – Он приезжал каждое утро в 6:30 и завтракал в напряжении, думая, что ему вот-вот позвонит президент». Но Джонсон так и не позвонил. Было очевидно, что Рейборн «совершенно не годится для того, чтобы руководить ЦРУ», – сказал Уайт. Несчастный адмирал «абсолютно не владеет ситуацией. Если вы заговорите о каких-то зарубежных странах, то он не поймет, имеете ли вы в виду государство в Африке или в Южной Америке». По мнению сенатора Ричарда Рассела, новый директор выставил себя в неприглядном свете, дав свидетельские показания перед конгрессом. Он предупреждал президента Джонсона: «У Рейборна есть один недостаток, который ему дорого обойдется. Он никогда не признает своей неправоты или невежества… Если вы когда-нибудь решите избавиться от него, то просто назначьте на его место Хелмса. У него больше здравого смысла, чем у любого другого кандидата».

Именно Ричард Хелмс управлял ЦРУ, в то время как Рейборн лишь топтался на месте и занимался никому не нужной возней. В тот год было намечено завершить три крупные секретные операции. Каждую из них начинал еще президент Эйзенхауэр, затем продолжал президент Кеннеди, а теперь они играли ключевую роль в стремлении Линдона Джонсона любыми способами выиграть войну в Юго-Восточной Азии. В Лаосе ЦРУ стремилось перекрыть Тропу Хо Ши Мина. В Таиланде оно намеревалось фальсифицировать выборы. В Индонезии ЦРУ оказывало секретную поддержку лидерам, которые уничтожали расплодившихся там коммунистов. Все три страны являлись важными инструментами для президентов США, которые приказывали ЦРУ держать там руку на пульсе и не выпускать ситуацию из-под контроля, опасаясь, что если одно из звеньев индокитайской цепочки выпадет, то Вьетнам почти наверняка будет поглощен коммунистами.

2 июля Линдон Джонсон позвонил Эйзенхауэру, спросив у него, нужно ли наращивать американское военное присутствие и начинать полномасштабную войну.

На тот момент список погибших американских солдат насчитывал 446 человек. К власти в Сайгоне с момента убийства президента Дьема пришла уже девятая по счету хунта во главе с Нгуен Као Ки – бывшим пилотом, который перебрасывал военизированные группы агентов по заданиям ЦРУ, и Нгуен Ван Тхиеу, – генералом, который впоследствии стал президентом страны. Kи был злобным и жестоким, а Тхиеу погряз в коррупции. Вместе они олицетворяли образ «демократии» Южного Вьетнама.

«Как вы считаете, мы сможем разбить вьетконговцев?» – спросил президент.

Победа целиком и полностью зависит от качественной разведки, ответил Эйзенхауэр, а «это, пожалуй, самое трудное».

Операции в Лаосе начинались как война разведок. В соответствии с соглашениями, подписанными сверхдержавами и их союзниками, предполагалось, что все иностранные войска должны покинуть эту страну. Недавно прибывший американский посол Уильям Салливан лично помог в достижении этих договоренностей. Но Ханой держал на севере тысячи солдат, поддерживая коммунистические силы Патет Лао, а у ЦРУ на территории Лаоса имелись собственные шпионы и солдаты. Резидентам и подчиненным им офицерам был отдан приказ вести войну тайно, не выплескивая наружу дипломатических ухищрений и фактов боевых действий.

Летом 1965 года, когда Линдон Джонсон направил во Вьетнам уже десятки тысяч американских солдат, войной в Лаосе «управляли» от силы тридцать офицеров ЦРУ. Получая перебрасываемое воздушным путем военное оборудование и снаряжение, они вооружали соплеменников народности хмонг, которые выслеживали партизан, совершали инспекторские поездки на участки Тропы Хо Ши Мина и наблюдали за подготовкой тайских коммандос, которой руководил Билл Лэйр.

Лэйр управлял военными действиями в Лаосе с секретного аэродрома на базе Удорн, построенном при участии ЦРУ и Пентагона. Аэродром располагался в Таиланде, на противоположном берегу Меконга. Лэйру было сорок лет, и он работал на ЦРУ в Юго-Восточной Азии уже в течение четырнадцати лет. Предки его жили в Техасе со времени памятной осады Аламо, но сам он был женат на тайской женщине, питался липким рисом со жгучим перцем и пил «огненную воду» хмонгов. Когда дела в Лаосе пошли наперекосяк, все важные документы он запер у себя в сейфе. Когда в бою погибал кто-нибудь из коллег-офицеров, Лэйр никаких сведений никому не сообщал. Война, как предполагалось, велась «настолько незаметно, насколько это было возможно, – говорил Лэйр. – Идея состояла в том, чтобы держать все в тайне, потому что на тот момент, когда мы пришли туда, мы, по большому счету, понятия не имели, что США собирались здесь делать… А как только начали придерживаться тактики секретности, то отвыкать было уже довольно трудно».

Отважнее всех в Лаосе сражался Энтони Пошепни, известный всем как Тони По. В 1965 году ему, так же как и Лэйру, было сорок лет. Еще юнгой получив ранение в боях за Иводзиму, а впоследствии став ветераном военизированных миссий ЦРУ в корейской войне, он был в числе пяти офицеров ЦРУ, которые в 1958 году бежали с острова Суматра на подводной лодке, когда в Индонезии провалилась попытка государственного переворота. По жил на базе ЦРУ в долине Лонг-Тьенг в центральной части Лаоса, в 100 милях к северу от столицы страны. Редко расстававшийся с бутылкой виски или рисовой водки хмонгов, Тони По был действующим полевым командиром тайной войны, вместе со своими солдатами из числа тайцев или хмонгов он продирался по горным тропам и долинам. По почти полностью перенял местные привычки и обычаи и, по утверждению многих, немного тронулся.

«Он мог творить совершенно непонятные вещи, – говорил Лэйр. – Я знал, что, если вы отправите Тони домой, он не протянет там и пяти минут. Без агентства он себя не представлял. Внутри нашего ведомства было немало парней, которые восхищались им, но это потому, что они никогда не сталкивались с ним лично, хотя он был способен и на кое-что хорошее… А крупные воротилы в агентстве… те-то уж точно знали, что с ним происходит, но держали язык за зубами».

Своим пехотинцам По приказывал отрезать уши у тех, кого они убили, в качестве доказательства своих побед в боях. Он складывал их в зеленый целлофановый пакет, а летом 1965 года принес в резидентуру ЦРУ во Вьентьяне и вывалил на стол заместителя начальника. Несчастным получателем бесценного груза оказался Джим Лилли. Если целью Тони По было встряхнуть и шокировать очередного выходца из Лиги плюща, то ему удалось это с блеском.