— Вечная память тем славным рыцарям, что стали Черными Всадниками, — отвечаю я — Только, сэр Бирк, допустил я одну ошибку. Надо было спросить святого Мога, как нам успокоить этих Всадников. Рука у меня не поднимается рубить их. Ведь эти, некогда доблестные и честные рыцари ничем не виноваты, что они не смогли одолеть Синего Флинна.

— А может быть, Яла что-нибудь придумает? А, Яла?

— Постараюсь, — бормочет Яла.

Она еле-еле переставляет ноги от усталости. Время Великое! Что же это я? Решительно подхожу к ней и беру ее на руки. Девочка безропотно обхватывает меня за шею, прижимается ко мне и затихает.

— Не устанете, сэр Хэнк? — спрашивает Урган.

— Устану, тебе передам, — шучу я. — Да вряд ли устану, она — как перышко. Ромашка…

Яла вздрагивает, открывает глаза и шепчет мне на ухо:

— Андрей, знаешь, что сказал мне старый Лок на прощание? Удачи тебе, Ромашка… Ой! Что ты? Осторожнее!

От неожиданности я чуть не роняю ее.

— Что, сэр Хэнк, уже устал? — спрашивает с насмешкой Урган.

— Нет, просто споткнулся, — громко отвечаю я и тут же тихо спрашиваю: — Лен, это же значит, что?..

— Правильно: Мог и Лок — это одно и то же, — подтверждает она мою догадку.

— Выходит, что они уже давно работают здесь и противодействуют ЧВП.

— Оставим это, как ты говоришь, пока за скобками. Противодействуют ли? Это еще вопрос. Что ты знаешь о них? Только то, что они есть, и еще, что они на данном этапе помогли нам. Ты сам это говорил…

— Ладно, тише, отдыхай. Ты, я вижу, смертельно устала.

— Андрей. А я теперь понимаю твою Ольгу, которая по двенадцать часов не отходила от операционного стола. Она просто не могла оставить раненых без помощи. Сердце не позволяло ей оставить их страдать.

— Верно говоришь. Закрой глаза… Ромашка.

На постоялом дворе нас встречают встревоженные оруженосцы. По их словам, над Синим Лесом всю ночь сияло какое-то марево. А в полночь небо словно раскололось. Звезды плясали, и земля стонала. Они уже не чаяли увидеть нас.

Укладываю Ялу на постель и борюсь с искушением улечься рядом. Надо еще поговорить с Андреем и разыскать старого Лока… или Мога. Кто его знает, как правильно. Урган распоряжается в общем зале. Там готовят столы к завтраку. Отвожу его в сторону:

— Урган, ты не видел отца Лока?

— Нет, а что?

— Надо срочно найти его.

— Что за спешка?

— Лена сказала мне, что Лок и Мог — это одно и то же лицо.

— А может быть, она напутала?

— Исключено. Лок на прощание назвал ее Ромашкой. Именно так обращался к ней в Красной Башне святой Мог.

Андрей присвистывает:

— Вот как! Тогда ты ищи наверху, а я обойду первый этаж и двор.

Поиски ничего не дают. Старый Лок как в воду канул. Оруженосцы рассказали мне, что он оставался на постоялом дворе до того момента, когда обрушилось небо и затряслась земля. Никто не заметил, когда и как он исчез. Не до него было. Мы оставляем бесплодные поиски и идем в общий зал. Завтрак проходит в тишине, все слишком устали.

— Иди, отдохни, — предлагаю я Ургану. — А я пойду, проведаю Лену, заодно поесть ей отнесу.

— Ты думаешь, она еще здесь?

Пожимаю плечами, укладываю в корзину жареную гусятину, сыр, овощи, яблоки, хлеб, беру кувшин вина и иду к Яле. Она еще спит. Эва и Ила положили в ногах постели чистую тунику и сандалии. Присаживаюсь на край и какое-то время смотрю на девочку, потом осторожно целую ее в лоб. Яла открывает глаза и улыбается:

— Хэнк!

Потом вдруг замечает, что лежит передо мной совсем голая, прикрытая лишь полупрозрачной мантией. Она смущенно опускает глаза, на щеках вспыхивает румянец. Тут она замечает в ногах тунику, в глазах вспыхивают искры и…

Яла лежит передо мной уже в тунике! Телекинез! Да какой точный! Вот еще один дар святого Мога. А может быть, она умела это и раньше? Пока я размышляю, Яла садится, свешивает ноги с постели, и сандалии, обе сразу, сами обуваются, ремешки сами собой обвиваются вокруг голеней и застегиваются под коленками.

— Ты могла так раньше?

— Что могла? — не понимает она.

— Телекинез.

— Что, что?

— Ну, вот так одеться, не прикасаясь к одежде, одним только мысленным приказом.

— А, вот ты о чем. А я и не заметила. Просто захотелось поскорей стать одетой… Нет, я так раньше не умела. Наверное, святой Мог научил меня этому.

— Я принес тебе поесть.

— Спасибо, — отвечает Яла и с аппетитом принимается за еду.

Смотрю на нее и понимаю, что это настоящая Яла, без малейшей примеси Лены. Лена уже дома. Во-первых, она никогда бы не смутилась своей наготы передо мной. А во-вторых, уж Лена-то знает, что такое телекинез.

— Отдохнула?

Яла кивает и, приглядевшись ко мне, говорит:

— Тебе тоже не мешало бы отдохнуть, Хэнк. Вон какой ты бледный, да и глаза запали. Ложись, поспи. Нам всем пришлось нелегко.

— Очень страшно было?

— Лучше не вспоминай! — Яла закрывает глаза и качает головой. — Ты знаешь, мне даже не верится, что я смогла это выдержать и не убежала. Неужели мы это сделали, а, Хэнк?

— Еще как сделали, Ялочка.

— Ну, тогда ты заслужил отдых.

— Сначала мне надо увидеть Ургана.

На самом деле мне надо вставить заглушки на рукоятке Золотого Меча. Не хватало еще, чтобы сэр Хэнк случайно нажал клавишу и вспомнил при этом имя Меча. Что же все-таки это было?

Вопреки ожиданию мне приходится довольно долго провозиться с этим делом. Пришлось делать новые заглушки. Возвращаясь в комнату Ялы, встречаю Ургана. Он тоже уже не Андрей. Это видно по тому, что он приветствует меня, как сэра Хэнка, хотя в коридоре мы с ним один на один. Да и почтительный поклон, которым он меня встречает, говорит сам за себя. Быстро нас отсюда прибирают. Пора и мне. Сэр Хэнк управится здесь без моей помощи.

— Пойду, тоже отдохну.

— Но, сэр Хэнк, Яла сказала мне, что вы хотели встретиться со мной.

— Я уже все сделал сам. Давай отдыхать, а после соберемся и обсудим дальнейшие планы.

Яла ждет меня. Она словно чувствует, что сейчас мы расстанемся навсегда. Положив руки мне на плечи, она тянется вверх и робко целует меня. Обнимаю девичью фигурку, прижимаю к себе и крепко целую. Уже в постели сквозь набегающий сон вижу, как она сидит у меня в ногах и смотрит на меня. Шепчу:

— Ромашка.

Яла улыбается. Ее улыбка — это последнее, что я вижу в этой фазе.

Виноградную косточку в теплую землю зарою