После этого оборонительного короткого боя враг прекратил атаки. После 20.00 до рассвета 23.VI.41 г. тишину нарушили только разведчики с обеих сторон и отдельные автоматные очереди фашистских «наблюдателей», стрелявших «на всякий случай».

На рассвете немцы бомбили с воздуха. Одно звено стервятников сменяло другое, гул моторов и гром разрывов всех видов авиабомб продолжался в течение 25 минут; на смену самолетов был открыт огонь из артиллерии. В крепости было темно как ночью, от пыли, дыма и угарно от встревоженных, горящих трупов. Район тирасполь–ской башни (располож. 333 сп и 125 сп) к 11.00 был занят врагом, пробравшимся под прикрытием артогня. Находившиеся там подразделения с тяжелыми боями за каждый простенок, за каждое окно, за каждую комнату, за крышу, чердак, этаж. Бои проходили в условиях, не допускавших промедления. Заняв небольшой участок крепостной стены, фашисты применили беспощадное уничтожение всего, под–кладывая взрывчатые вещества…

Наши подразделения израсходовали запасы оружия, второй день не имели питания и воды, жажда пить в такой обстановке приводила к ненужным жертвам. Крепость была окружена со всех сторон. При появлении вне стен крепости наши бойцы падали смертью. В течение всего дня происходили тяжелые сражения с огромным количеством жертв. Наши отдельные бойцы и сержанты, не считаясь с жизнью, шли на верную смерть только для того, чтобы отбить у врага оружие, боеприпасы. Враг теснил, теряя огромное количество солдат и офицеров. В условиях боев в «доме» (крепостных зданиях) из–за угла нашим бойцам удавалось схватывать врага за горло и отбирать оружие, тоща этим оружием добывать другое. К вечеру половина крепости была занята врагом. Маленький пример: к вечеру 23.VI.41 г. было обнаружено под развалинами помещения столовой нашей части пол. мешка гороха сырого, зеленого. Этим горохом, розданным штабом каждому бойцу по одному разу, взятому в одну руку, закончилось питание. Все разрозненные подразделения 42 и 6 сд. были сосредоточены в районе 200—250 м[351]к западу от бывшего здания штаба польской армии, разрушенного в 1939 г. (Белый дворец называли поляки в то время), и костела, ще был гарнизонный клуб нашей 6 сд, и в сторону востока. Подразделения нашей части (84 сп) и штаб во главе с комиссаром т. Фоминым и Матевосяном заняли оборону в Белом дворце, клубе и здания от моста через р. Буг от ворот на восток веерным огнем. В этом Белом дворце, в одном из подвалов было оставлено знамя 84 сп, другое знамя от Коминтерна в честь 10–летия 84 сп было поручено хранить бойцу т. Исаеву Ф. В последние минуты боев он находился к востоку от ворот (у моста) в одной из комнат, где был придавлен обвалом стен и потолка, то ли должно быть и найдено Вами это знамя. Исаев Ф. погиб 28.VI.41 г. примерно в 10—11 час. утра.

Все остальные подразделения 42 сд и часть пограничников заняли оборону к западу от ворот. В течение дня, до ночи, происходили беспрерывные бои с периодическим изменением в обладании территории крепости. Наши бойцы занимали с боями захваченные ими здания, уничтожая врага их же собственным оружием, потом враг занимал, а наши отходили. Ночь наступила в момент вышеописанного расположения сторон. Всю ночь трубило немецкое радио о том, что все будет сровнено с землей, что Москва в кольце, что в Минске гуляют немецкие солдаты, что правительство покинуло Москву. Во второй половине ночи они заявили,что «генерал–майор Пузырев — нач. укреп, района г. Бреста — среди немецких офицеров пьет водку, а вы продолжаете бессмысленное сопротивление».

На рассвете начались атаки. Комиссар т. Фомин приказал: ни одного шагу назад, бить врага так, чтобы помнил русского солдата, фашистский изверг. Была поручено коммунистам и комсомольцам распределить свои силы так, чтобы в каждой маленькой группе бойцов, занимавших оборону и ведущих бои, были члены ВКП(б) или члены ВЛКСМ. Сам т. Фомин успевал бывать всюду, где тяжело. Десятки фашистов нашли себе могилу от его пули. К 9.00 24.VI т. Фомин был ранен пулей в левое плечо, в момент атаки немцев на восход к мосту. Т. Фомин был среди бойцов и вместе с ними отбивал атаку врага. К 10.00 среди одной из групп 42 сд, тесненной с запада, прибыл капитан т. Зубачев и ст. л–т Семененко. Был вызван л–т Воробьев, руководивший обороной северо–восточной части крепости. Небольшое совещание командного состава пришло к решению объединить все группы под единое командование и при первой возможности объявить приказом по крепости. Ожесточенные атаки врага потребовали на места командный состав, и только во второй половине дня, когда фашисты вновь, прекратив атаки, подняли в воздух авиацию, было собрано совещание, после которого последовал найденный Вами приказ № I, писанный мною. Одновременно тут же было решено и записано в приказе о сосредоточении всех подразделений в район моста через р. Буг для прорыва и выхода из крепости. После налета авиации немцы усилили натиск. Перед заходом солнца через Северные ворота со стороны г. Бреста в крепость вошли танки. По сведениям, их было 5, но я видел только три, которые подошли к мосту и остановились, не решаясь на переезд. Там они простояли до ночи, сделав несколько выстрелов из орудий и пулеметов. Ночью отошли за оборонительный земляной вал и там остались на весь день. 25.VI на той стороне Буга с левой стороны был установлен фашистский огнемет и пулеметные гнезда… Чтобы описать все, необходимо много страниц и времени, а самое главное, показать на месте каждую огневую точку, каждый барьер, каждое большое и маленькое препятствие для врага и для наших бойцов. Простите, тов. подполковник, мне очень тяжело вспомнить все происшедшее.

В ночь на 25.VI было решено прорвать кольцо, но путь преградили танки и сосредоточение огня. С запасом по 2—8 шт. патрона на бойца группа бросилась одновременно и через мост и вплавь, много погибло боевых друзей. Комиссар Фомин был ранен в голову осколком гранаты, я был ранен тоже осколком. Четыре человека успело переправиться на ту сторону, остальные вернулись и остались на поле боя. Эти 4 чел., уничтожив три огневых точки противника, потеряли двух человек, а два во вторую ночь вернулись. Там стояли немецкие части, и пройти было невозможно. День прошел в жестоких боях. Ночью комиссар Фомин, капитан Зубачев и Семененко[352]решили организовать ударную группу из членов ВЛКСМ в количестве 50 человек для прорыва. Во главе был сам Фомин. Освещенные ракетами, попав под перекрестный огонь врага, многие не вернулись назад, а часть вернулась раненными. В эту же ночь организовали разведку для выхода из крепости под водой с помощью противогазов. На гофрированную трубку в конце закрепляли поплавок из фанеры, противогаз одевали, а трубка должна выходить на поверхность. Этот способ выхода был загражден перепонкой через реку под водой. Испытав все средства, было решено драться до последней [возможности]. Без пищи, без воды и боеприпасов продолжалась священная борьба русских, советских воинов с превосходящими силами противника. Применение взрывчатых веществ в больших объемах врагом приводило к большим разрушениям зданий и жертвам с нашей стороны. Изнуренные бойцы, не имея средств защиты, активизировали свой моральный дух единогласным «Ура!» и этим отгоняли фашистов, которые боялись атак и рукопашного боя. Такими средствами борьбы и средствами захвата их оружия, нанося потери в живой силе врагу, гарнизон крепости сражался до 28.VI.41 г. В этот день все оставшиеся бойцы и сержанты, весь личный состав гарнизона был сосредоточен к востоку от ворот (моста) в здании крепости[353]. Массированный налет авиации, затем массированная атака всех сил противника привели к поражению защитников крепости. Немногие остались в живых. Комиссар Фомин пал смертью героя[354]при разрыве снаряда, посланного врагом прямой наводкой на расстоянии до 300 м (от 3–этажного здания[355]с восточной части крепости во дворе), капитан Зубачев тяжело ранен в голову осколком мины, ст. л–нт Семененко потерял рассудок и был невменяем, л–т Воробьев, оставшись на правой стороне крепости (к госпиталю) с небольшой группой бойцов, занял оборону в одном из фортов (дотов)[356]на территории госпиталя и вел огонь до второй половины дня 28.VI. Затем огонь прекратился. В последнюю минуту, когда у меня было еще два патрона в пистолете «ТТ», со мной было три бойца, фамилии их я сейчас не помню; мы были на первом этаже у окна, в обороне, фашисты уже крякали вокруг и один из них поймал мою пулю. Вторая и последняя осталась в пистолете. Все утихло, только стоны раненых и выкрики врага. Наше прощанье четырех прервал оглушительный взрыв, после чего я уже ничего не помню; мы все четверо были придавлены обвалом сверху.