Вчера что случилося с нами,

Чуть-чуть было грешную душу мою

Не вспомнили ныне блинами.

Вчера из Рогачика еле утек,

Вовсю отбиваясь пехотой.

Как вспомню про это, то сердце ек-ек,

И аж отрыгнется тошнотой.

Но полно смеяться: растаял мой полк,

Рогачик вчера атакуя.

Сижу в Ольгофельде и я, старый волк,

Объятия Музы смакуя…

Пишу Тебе рифмы, любезный мой Пух,

Друг боя и винной бутылки.

Читай и, стихами чаруя свой слух,

Не жди, милый, конных присылки.

А в общем – целую, будь крепок, здоров,

Всегда Твой до гроба полковник Щеглов.

15-Х – 20 г. 2 час. Кол. Ольгофельд».

Вслед за Корниловской дивизией в Армянский Базар была прислана 1-я морская отдельная бригада из трех батальонов, которые были влиты в 1-й и 2-й Корниловские полки. Лучшего пополнения не могло быть: офицеры и солдаты были старой выправки и прекрасно воевали. Во время одной атаки на проволочных заграждениях под Каховкой погиб командир одного из влившихся батальонов полковник Тарасевич.

В Армянском Базаре Корниловскую дивизию вторично навестил генерал Врангель. Перед фронтом он произнес речь, в которой сообщил, что англичане предложили Русской Армии свое посредничество для заключения мира с большевиками, а в случае отказа армии от этого посредничества англичане заявили, что оставят ее безо всякой поддержки.

– У нас остается, – закончил Врангель, – одна надежда – на свои собственные силы. Держитесь, орлы, держитесь.

19 апреля Корниловская дивизия стала на позицию, заняв Перекопский вал, пересекающий весь Крымский перешеек глубоким рвом с отвесной каменной стеной в сторону Крыма и противоположным покатым скатом. Во времена Крымского ханства ров наполнялся водой и служил неприступной преградой от набегов запорожцев. Этот ров теперь разделял два непримиримых русских стана.

* * *

15 марта. Транспорт «Корнилов» прибыл в Феодосию. Необходимо было произвести дезинфекцию и немного разгрузиться. Переход с транспорта на берег решено было использовать для фильтровки всех погрузившихся и для препровождения болтающихся на пополнение полков дивизии. Для этого недалеко от пристани был выбран громадный двор с высокими «крепостными» стенами, дорога к нему охранялась шпалерами офицерского батальона 2-го Корниловского ударного полка, и тогда было приступлено к разгрузке. Полки в этом дворе разместились по своим участкам, а всю остальную публику стали фильтровать. Большинство не ожидало такой меры, а предполагало спокойно выгрузиться где-нибудь в районе Константинополя, а тут – на тебе! Феодосия и предложение пожаловать в такую-то роту Корниловского ударного полка. Вся эта толпа сомнительных сразу ощетинилась и пыталась «на арапа» выскользнуть на свободу. Все стали засыпать контролеров страшными фразами, указывая на занимаемые ими высокие посты и на связи со Ставкой, но этот номер для многих не прошел, и им пришлось пока что пожаловать в какой-либо полк. Как только первый их натиск потерпел фиаско, сразу все это заюлило и стало определять высоту стен, окружавших двор. Картина, свидетелем которой я был, дала нам полную характеристику всем этим господам и их роли в армии. Пять штаб-офицеров и несколько обер-офицеров, вследствие неопределенности их положения в армии и за отсутствием у них надлежащих документов, были назначены в офицерский батальон 2-го Корниловского ударного полка. Часть из них явились командиру батальона, а часть занялись исследованием высоты стен. Через некоторое время вся эта теплая компания соединилась, оживленно и таинственно что-то обсуждая. Затем они принялись что-то быстро перекладывать в своих чемоданах, выбрасывая все ненужное, после чего, пользуясь отсутствием надлежащего надзора, стали пытаться взять барьер – стену и бежать. Группа наших офицеров наблюдала это и хохотала. Самым рьяным спортсменом оказался один старец, который минимум раз пять пытался преодолеть стену и каждый раз срывался. Наконец их остановили, и старче не выдержал и, махнув рукой, сказал: «Черт побери, а как бы на самом деле не пришлось служить?» В следующую ночь все они сбежали.

Итак, первое доброе начинание встретило отпор. Последующая борьба облегчилась, так как у подобного рода господ действительно оказались солидные связи и их понемногу выручили. На питательном пункте дивизия получила горячую пищу, и вечером приступили к погрузке на старый транспорт.

16 марта. Около 3 часов отчалили и направились в Севастополь. Наша артиллерийская бригада осталась в Феодосии. Все любовались Ливадией – резиденцией Государя Императора Николая II, Хараксом, Ай-Тодором, Дюльбером, Кореизом, Симеизом и т. д. Памятники искусства еще сохранились и блистали своей красотой. Я же имел случай вспомнить о своем пребывании здесь в охране Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны от Корниловского ударного полка. День был хороший, играл оркестр, и все как-то приободрились. В 18 часов транспорт «Корнилов» прибыл в Севастополь. При проходе мимо крейсера «Генерал Корнилов» его экипаж с оркестром был выстроен для встречи на палубе. Корниловцы-ударники и корниловцы-моряки приветствовали друг друга, и громкое «Ура!» далеко разносилось по заливу. Встречать нас на пристань приехал наш бывший командующий Добровольческой армией генерал Май-Маевский. Мне тяжело было видеть его после битвы за Орел, и поэтому я уклонился от участия во встрече. Позади за нами осталась трагедия неудавшейся борьбы в течение двух лет за Россию. Теперь все наши чувства и мысли были направлены к тому, как сложится дальнейшая борьба на этом последнем клочке родной земли.

17 марта 1920 г. (ст. ст.) Корниловская ударная дивизия выгрузилась и стала по квартирам в Севастополе. В Крыму у всех царило представление, что мы просто «драпанули» и что теперь мы не боеспособны, а потому чины армии генерала Слащева смотрели на нас свысока.

18 марта. Утром дивизия погрузилась в эшелоны для отправки в Симферополь.

19 марта. По прибытии корниловцы расходятся по отведенным им местам, 2-й полк получил казармы Крымского конного полка. Идет чистка казармы, и начались строевые занятия. Последовал ряд приказов о поднятии на должную высоту воинского звания и дисциплины. Занятия и ликвидация нескольких шаек из компании легкой наживы сделали свое дело, и армия стала крепнуть и готовиться к новой борьбе. Приказ Добровольческому корпусу № 93.

20–27 марта. Занятия и баня. Командиры полков во главе с начальником дивизии ездили на военное совещание, где обсуждался вопрос о решении генерала Деникина оставить занимаемый им пост. Старшие начальники упрашивали его не делать этого, но он категорически отклонил просьбу, подчеркнув этим бесполезность продолжения борьбы в создавшихся условиях. В тот же день генерал Деникин отбыл на крейсере в Константинополь, а генерал барон Врангель вступил в командование Вооруженными силами и возглавил управление Крымом.

28 марта. Парад по случаю приезда