– Там змеи были, – быстро произнес он, чтобы замять тему хвостов.

Тарасий кивнул.

– Ну и змеи тоже, – не стал отрицать он.

– Так, – протянул Санечек, покачал сжатым кулаком, но по стене стучать не стал. Ударил в ладонь. – Никто никуда больше не ходит. Завтра я иду в Шелтозеро, нахожу там мужиков с машиной. И завтра же мы отсюда уезжаем. Витька, дай ему трусы какие-нибудь. Где ты их потерял-то? Перед купанием снял?

Петька упрямо смотрел в окно. Там было солнце, там были комары, которые зачем-то бились с той стороны о стекло. И сейчас уже было совершенно непонятно, видел он змея на самом деле или все это ему привиделось? Может, он на этом болоте надышался пыльцы от каких-нибудь пахучих вредных цветов, вот ему и показалось? А после болота он действительно пошел купаться, снял вещи, а куда положил, забыл. И если сейчас пойти в лес, то прямо там, около речки все его вещи и найдутся. А купался он в кеде, иначе как ему удалось сохраниться?

Огромный красный глаз с бегающим зрачком. Распахнутый гнутый клюв. Красный гребень торчком. Длинное тело с гибким хвостом.

Озноб пробежал по спине, заставив вздрогнуть.

– Ну что еще? – хмуро спросил Санечек.

Петька покачал головой. Не лежит его одежда кучкой в одном месте. Она разбросана, и уже ничего не найти.

– Тогда сиди в доме. Все.

Приняв решение, Санечек вышел, уведя с собой Леночку. Она пыталась ему что-то сказать, но Санечек не слушал.

Рядом копошились. Это Витек сидел под окном на корточках и вяло рылся в своем рюкзаке. Ему было жалко трусов, поэтому он делал вид, что ничего найти не может. Перебирал пакеты, перекладывая их в рюкзаке.

Стало тоскливо. Обо всем случившемся надо было кому-то рассказать, но все вокруг были такие ненадежные, такие странные.

Петька сполз с кровати и пошел на улицу. По дороге стянул со стола еще пару печений. Нового чая в чашках не появилось, поэтому печенье не зашло. Подавился.

На крыльце его опять облаял пес на цепи. Делал он это немного формально, без особой злобы, просто обозначая, что дело свое делает и что Петька ему не нравится.

Около своего забора стояла Солька. Ее ненавидящий взгляд пронзал разделяющие их метры. Может, палка была ее? Обнаружила пропажу, поэтому и злится.

– Тебя она теперь тоже будет подменышем звать, – сообщил Тарасий, незаметно оказавшийся рядом. – Ты что-нибудь помнишь?

Идти в тяжелых сапогах было неудобно, подошвы горели. Петька морщился, пытаясь беречь пораненную ногу, но получалось это плохо.

– А ты что видел? – спросил он. – Когда заблудился? Ты же зачем-то туда пошел?

– Так ее и видел. На реке. Сначала услышал, на звук пошел. Звала, мол, иди сюда, иди. Я знал, что подходить нельзя. Мавки злые. Они в воду утащить могут и утопить.

Утопить. Петька медленно закрыл и открыл глаза. Могла и утопить… Но больше всего ему сейчас помнилась не мавка. Она была меньшей из всех зол прошедшей ночи.

– Там был змей, – прошептал Петька. – Огромный. С гребнем на башке. И с клювом, как у петуха. Горланил так, что я зажмуривался.

В белесых глазах Тарасия засветился огонек.

– Одежду бросал ему, как я говорил?

Петька мотнул головой. Он мало что помнил с того момента, как оказался в болоте. Может быть, он и бежал, может быть, что-то и сбрасывал. На каждый элемент одежды змей задерживался, тыкал в ткань клювом, распушив огромный гребень. Тыкал странно, не сразу попадая в вещь, а словно ощупывая землю вокруг. Это почему-то Петьку удивляло, поэтому и продолжал раздеваться. Этот петух с тяжелыми надбровными дугами, с гребнем по спине, с длинным толстым змеиным хвостом что-то такое делал… Что-то необычное.

– Круто! – выдохнул Тарасий.

Картинка улетучилась, оставив в голове тягучую тяжесть и боль. Важное он не вспомнил. А из неважного остался только сумасшедший взгляд с прыгающим зрачком, который теперь его будет какое-то время преследовать. Он это знал точно.

– Да чего крутого? – отмахнулся Петька. – Один кед остался! Где он у меня?

Петька осмотрелся. Кед он скидывал на крыльце, когда переобулся в сапоги. Но сейчас тут ничего не было. Зато на земле были хорошо видны следы когтей – здесь скакал Горыныч. Зная его любовь что-нибудь то приносить, то уносить… К реке, что ли, утащил?

– Зато жив, – сообщил очевидную вещь Тарасий.

– А ты мертв?

Тарасий отшатнулся.

– Одежду найти можно, – пробормотал он.

– Ага, побежал уже, – Петька показал на сапоги, в них он еле ноги переставлял.

Тарасий посмотрел вдаль. Куда-то туда, где еще лет двадцать или тридцать назад были дома. Но теперь там были только деревья да пересушенная колея дороги. Солька так и стояла, приклеенная к забору. Смотрела так же пронзительно, все так же, не отрываясь.

– Слушай, а твоя сестра вообще шарит во всем этом? – спросил Петька.

– В чем? – Тарасий продолжал пронзать взглядом бесконечность.

– Ну, в мавках, змеях?

Тарасий не ответил.

– Чего у нас машина-то остановилась? Может, сглаз какой? А она снять может. Ишь, как зыркает.

Тарасий копнул носком кеда землю.

– Или со мной чего? – рассуждал дальше Петька, заставляя себя не смотреть больше на Сольку. – С Витькой вот ничего. А чего я?

Витька как раз выгребся на крыльцо. Руки у него были пустые.

– Нет трусов, – крикнул он. – Мать не положила.

Петька разозлился. Они все как будто были против него. Провались он сейчас сквозь землю, не почешутся. Ярость разрешила ему шагнуть вперед, притянуть Тарасия к себе.

– Если тут еще одну ночь спать, я не хочу снова в кустах проснуться.

– Да вроде не должно, – Тарасий старательно отворачивал лицо.

Петька ударил. Не ожидал от себя такого, кулак сам по себе сжался. Под костяшками почувствовалась жесткость плеча. Это обрадовало. Петька замахнулся.

От второго удара Тарасий упал, словно никаких сил стоять у него не было. Петька ударил ногой. Тяжелый сапог не дал как следует замахнуться, поэтому удар получился вялый. Тарасий молча согнулся, закрыв голову руками. Была в этом какая-то глупая обреченность – он привык, что его били. Привык терпеть и не давать сдачи.

Ярость отпустила. Петька разжал кулаки и поплелся к тропинке на речку. И только, когда смог продраться сквозь траву, понял, что его возмутило, почему он стал бить.

Тарасий. Гадина Тарук, змеюка предательская. Солька была права – он привел их сюда специально. Ничего не стоило этому жилистому парню пройти от Шелтозера пятнадцать километров. Он их наверняка нахаживает за лето раз сто. Ему надо было кого-нибудь привести в деревню, чтобы знание о Матвеевой Сельге не умирало. Как только появится связь, Леночка тут же начнет выкладывать в сеть фотки, строчить отчеты. Санечек тоже сделает хештег #какяпровеллето. Или еще какое дурацкое название придумает. #летосненормальнымбратом. Народ это прочитает и приедет. Какой-нибудь любитель острых ощущений, у которого так же заглохнет машина «из-за влажности», и он пройдет через тот же аттракцион с местной нежитью. Спасется, напишет в соцсети. И понесется. Чем больше будет аттракционов, чем они будут страшнее, тем интереснее. А если будет парочка смертей – так народ вообще валом повалит, в очередь встанет. Им еще надо сюда избушку Бабы-яги приспособить. Хотя нет, избушка у них есть. И баба-яга местная есть. Вон как зырит. Всю братову рубашку издырявила.