Зал, в который выбрались почти все посетители «Невская найт», охватили радостные крики. Ведущий торопливо скрылся за кулисами, свет везде погас, и сиреневый луч прожектора опустился на затихшую сцену.

Первые звуки музыки оглушили буквально всех. Они были похожи на рёв самолёта. Лавра, таща за руку притихшую подругу, почувствовала себя плохо. Она даже не успела спуститься в главный коридор клуба, как опасное шоу уже началось. Поэтому их осторожные шаги сменились бегом. Надо было немедленно уйти отсюда, однако основная преграда поджидала девушек впереди – плотная толпа человеческих тел.

– Ой, Гранда, это же Гранда!.. – запричитала Холодова. Она спешила за Лаврой только с целью поглазеть на Валсею. – Ну же, Лаврик, поторопись, мы пропустим их выход…

Гербер сбавила темп, заметив, что толпа загородила дверной проём. Все с замиранием уставились на сцену. Иной возможности попасть к гардеробу не было, но единственный проход оказался забит людьми. Лавра и Марина окончательно застряли, когда к ревущей музыке добавились ударные, от которых стены не просто задрожали, а начали трещать.

– Как громко, – заметила Холодова и зажала руками уши.

– Нам здесь не пройти, – констатировала брюнетка и повернула обратно.

На этот раз тянуть непослушную подругу не пришлось, она прекрасно двигалась сама. Вряд ли ей теперь хотелось остаться здесь.

Фанаты «Гранды» тоже перестали кричать. Они скорчили лица от невероятно громкой музыки и непонимающе смотрели друг на друга.

– Темнеет страна забытого дна,

И ей понравилось злиться.

Тебя унесла большая вода,

Ею ты сможешь напиться…

Голос Валсеи застал Лавру и Марину врасплох, и они обе оцепенели. В следующий миг уши словно обрило раскалённым лезвием. Девушки пытались заткнуть их ладонями, но это не избавило их от ощущения, будто в голову настойчиво пролезает тонкая змейка.

– Глубинный покой хранит Ахелой,

Его ты будешь принцессой.

Прости, дорогой, люби, милый мой,

Убита я чёрною бездной…

Очередной вой Валсеи на этот раз напугал не только Лавру и Марину, но и всех, кто мог слышать её смертельный голос. Судя по крикам, в зале началась паника.

Оставив подругу, Гербер взобралась на лестницу, которая вела на второй этаж, откуда открывался вид на сцену. Темнота продолжала царить на танцполе. Озарённой оставалась лишь сцена, на которой, воздев руки кверху, стояла Валсея. Возле неё, сверкая рыбьими хвостами, ползали две блондинки и одна брюнетка, лица которых Лавра не смогла разглядеть.

– Не плачь, не кайся,

Себе признайся,

Тебе дороже

Забыть, что сможешь!..

Припев был ещё громче, и толпа от этого стала верещать. Вряд ли это были крики радости. Многие стояли, зажав руками кровоточащие уши. Некоторые уже лежали без чувств, особенно те, кто был ближе к сцене.

Поющая Валсея выглядела жутко. Её голубые волосы двигались сами по себе, подобно каким-то рептилиям. Сексапильное тело сирены скрывали лишь две полупрозрачные ракушки, сжимавшие её круглые груди. На талии была повязана грубая рыбацкая сеть, под которой двигались то ли ноги, то ли плавники.

От невыносимого звука Лавра сползла на пол. Терпение было на исходе, в голове всё щёлкало и хрустело. Казалось, что через пару секунд она и вовсе расколется. Более того, по стенам вокруг начали разрастаться трещины, которые не выдержали напора песни.

Очнулась Лавра от того, что кто-то, подняв её, уносил вниз к стонущей Марине. Это был какой-то рослый мужчина, очень сильный и… такой знакомый. От него исходил любимый терпкий аромат. Это был Игорь?.. Да, именно он, именно Селивёрстов, которому вой сирены никак не вредил. Он свободно слушал колдовскую песню и даже кивал ей в такт, наслаждаясь проделками своей демонической подруги.

Взглянув напоследок на мигающую сцену, Лавра поняла, что из былого состава «Гранды» не осталось никого. Зато теперь в помощницы Валсее приняли Виру, Велину и…

– Веда, – подтвердил Игорь, но каким-то не своим голосом.

Он посмотрел на бледную Холодову и тоже взял её на руки. Видимо, две девушки, которых он понёс к выходу, не составляли для него особой тяжести. Вокруг лежали тела посетителей, которые не выдержали голоса сирены. У многих из ушей шла кровь, совсем как тогда у Лавры на выпускном вечере.

– Ничего, ничего, – твердил Игорь, двигаясь по тёмным коридорам. – Боль пройдёт часа через два, но лучше больше не встречаться с моими грациями. Они безжалостны, а уж вас-то тем более не пощадят.

– Ты… убил… – выдавила из себя Лавра, пересиливая своё полуобморочное состояние. – Ты убил их…

– О, ну конечно, для тебя я всего лишь убийца, – пританцовывал мужчина в ритм громыхающей музыки. – Но именно благодаря мне ты станешь одной из прекрасных граций!

– Ахелой… – простонала выпускница, закатывая глаза.

– Нет, – усмехнулся Селивёрстов и вынес их на задний двор клуба.

Он осторожно положил девушек на прохладный асфальт.

– Я не Ахелой, Лавра, я – Протей! – сказал мужчина страшным голосом, и Гербер попыталась разглядеть его лицо.

В глазах всё двоилось и расплывалось. Силуэт Игоря был нечётким, поэтому рассмотреть его не получилось.

– Сегодня ночью, – продолжил он чужим голосом, – мы обязательно увидимся…

Селивёрстов, если это был действительно он, издевательски засмеялся, грубо поцеловал Лавру в губы, не давая даже как следует рассмотреть своё лицо, и скрылся за дверью.

За стенами дьявольского клуба стало намного легче. И хотя голова по-прежнему болела, а тело дрожало, Лавра чувствовала себя гораздо лучше и уже помогала Марине подняться с земли. Продолжался ли колдовской концерт «Гранды» в «Невская найт», определить было сложно. После порции убийственного голоса сирен заложило уши да и с равновесием было не в порядке. Прижавшись к шершавой стене здания, девушки минут десять приходили в себя, глотая холодный воздух и трогая ноющие затылки.

– Что это… было? – совладав с головной болью, спросила Марина. – Я чуть не сдохла… У меня что, случился передоз?

Гербер посмотрела в её покрасневшие глаза, в бледное лицо и попыталась понять поведение подруги. Все эти дни она беспокоилась за неё, пыталась найти, строила версии и даже сообщала о них её близким, а та тем временем веселилась в клубах на пару с Романом. Как это можно оправдать, Лавра просто не понимала.

– Лаврик, я не смогла, – заныла вдруг Холодова, и по её щекам потекли слёзы. – Нет, я даже была вынуждена. Я так держалась, так старалась не обращать внимания… Я думала, что меня не затянет, ведь многие же быстро бросают. Вон, Ромка, когда есть, тогда и кайфует, а нет, так и не вспоминает о коксе… Но почему со мной не так?! Чем я хуже?!!