в первом классе даже самые бестолковые могли читать и писать. У Марины Викторовны был явный педагогический талант, и человек она была хороший. Ее не только любили дети, но и уважали все взрослые жители Куличков, а в поселке такое бывало редко. Поэтому капитан Трутнев, несмотря на свое скверное настроение и мигрень, вежливо ответил на ее приветствие и доброжелательно спросил:

– По какому делу ко мне, Марина Викторовна?

Молодая женщина с удивлением посмотрела на него и сказала:

– Вы ошибаетесь, Илья Семенович. Марина Викторовна – это моя сестра. А меня зовут Карина Викторовна Селезнева. И я пришла к вам, чтобы исправить вопиющую несправедливость, которую вы совершили, арестовав невинного человека – Ядвигу Новак. Насколько мне известно, вы обвинили ее в том, что она убила меня. Но поскольку я жива и невредима, в чем вы можете убедиться своими глазами, то обвинение должно быть снято, а бабка Ядвига выпущена из камеры, где она томится вторые сутки. Разумеется, ей должны быть принесены извинения от имени полиции и от вас лично.

Ошеломленный капитан Трутнев слушал этот монолог, и думал, что либо он сошел с ума, либо в его кабинете разыгрывается какой-то фарс с совершенно непонятной целью. Вернее, цель была понятна, и молодая учительница ее четко сформулировала – освободить бабку Ядвигу из-под стражи. Но зачем ей это было надо, полицейский искренне не понимал. Как и то, зачем она выдает себя за свою сестру, бесследно пропавшую месяц тому назад. Если только…

Капитан Трутнев едва сдержал возглас, готовый у него вырваться. Он даже прикрыл рот рукой, чтобы заглушить звуки. Как он только сразу не догадался! Молодая учительница от горя сошла с ума. Она искренне и глубоко страдала весь этот месяц, и вот результат. Не случайно она и оделась не так, как обычно – скромно и непритязательно, а слишком вызывающе и даже откровенно, надев блузу с глубоким вырезом и юбку, заканчивающуюся значительно выше колен. Грудь и ноги были красивыми, по-мужски Илья Семенович это машинально отметил, но он не хотел бы, чтобы у его сына была учительница, которая не стесняется настолько обнажаться. Прежний ее облик, который давал все основания называть учительницу «синим чулком», был ему гораздо больше по душе.

– Вы, главное, не волнуйтесь, – произнес капитан Трутнев, предусмотрительно не называя молодую учительницу по имени и отчеству, чтобы не вызвать новой вспышки ее раздражения. Имея многолетний опыт работы полицейским, он знал, как надо разговаривать с психически нездоровыми людьми. – Совершили ошибку – исправим. Виноваты – извинимся. А вы идите пока домой. Я вас обязательно поставлю в известность по делу, в котором вы принимаете такое живое участие.

– Я вижу, что вы мне не поверили, – холодно произнесла молодая женщина. – В таком случае, вот документ, подтверждающий мою личность. Паспорту-то вы поверите, надеюсь?

Она положила на стол перед полицейским паспорт. Капитан Трутнев открыл его и без всякого интереса перелистал. Он уже видел этот документ – месяц тому назад, принимая заявление от Марины Викторовны об исчезновении сестры. И еще тогда поразился, насколько женщина с фотографии в паспорте походила на молодую учительницу. Если бы не другие имя и регистрация по месту жительства, он не усомнился бы в том, что Марина Викторовна показала ему свой паспорт. Поэтому сейчас, поняв, что ему не удалось обмануть своей мнимой доверчивостью безумную женщину, он возразил:

– Паспорт ничего не доказывает. Мне нужны свидетели, которые могли бы подтвердить, что вы действительно Карина Викторовна Селезнева.

– А вы крепкий орешек, Илья Семенович, – с язвительной усмешкой сказала молодая женщина. – Мне о вас говорили правду. Полицейский без страха и упрека. Видит человека насквозь, ни в чем не сомневается и идет напролом. Комиссар Мегрэ и в подметки ему не годится. Разве что майор Пронин, с легкостью раскрывающий тайны черной магии, мог бы составить конкуренцию, но и то вряд ли.

– То есть, я так понимаю, свидетелей нет? – прервал поток ее слов капитан Трутнев, внутренне ликуя. У него даже голова стала болеть меньше, настолько он был доволен собой. Пусть он раскрыл не преступление, а всего лишь обман обезумевшей женщины, но это лишний раз подтвердило его профессионализм. А такое случается не каждый день и дорогого стоит.

– Ошибаетесь, Илья Семенович, – неожиданно сказала молодая женщина, прервав внутренний монолог участкового. Она громко хлопнула в ладоши и, повысив голос, произнесла: – Марина, прошу! Твой выход.

Дверь открылась и вошла еще одна молодая женщина, как две капли воды похожая на ту, что уже была в кабинете. Только одета она была намного скромнее и привычнее для капитана Трутнева.

– Не можешь ты без театральных эффектов, Карина, – с мягкой укоризной произнесла она. И поздоровалась с участковым: – Доброе утро, Илья Семенович!

Капитан Трутнев медленно поднялся со стула, а затем так же опустился обратно на внезапно ослабевших ногах. Он чувствовал себя посрамленным. Впервые полицейское чутье подвело его. Какая-то девчонка посмеялась над ним…

Вероятно, вид у него был жалкий, потому что Марина сочувственно произнесла:

– Простите мою сестру, Илья Семенович! Такой уж у нее взбалмошный характер.

Капитан Трутнев усилием воли взял себя в руки и немного грубовато ответил:

– Натура – дура, я понимаю. И не сержусь.

– О, а вы читали Лермонтова! – воскликнула Карина. – Я вами восхищаюсь Илья Семенович. Еще немного – и вы станете моим героем нашего времени.

Лермонтова капитан Трутнев не читал, но он уже пришел в себя, и его было не так просто смутить. Он проницательно посмотрел на молодую женщину. Что-то в ее веселой развязности не нравилось ему и вызывало смутное беспокойство.

– Я рад за вас, Марина Викторовна. Но все-таки мне непонятно, где все это время находилась ваша сестра и почему не давала о себе знать.

Участковый заметил, как растерянно переглянулись сестры, и это только усилило его подозрение. Он продолжил расспрашивать:

– А ведь ее объявили в розыск, Марина Викторовна. И вы сами требовали от меня активных действий. А это похоже на введение правоохранительных органов в заблуждение. И карается по закону.

– А вы спросите у меня, и я отвечу, – вмешалась Карина. – Моя сестра ни в чем не виновата. Она ничего не знала.

– О чем она не знала? – уцепился за ниточку полицейский, рассчитывая распутать весь клубок и восстановить свой пошатнувшийся в собственных глазах авторитет. – Расскажите мне!

– Все очень просто, – невозмутимо заявила Карина. – Я гостила у сестры в Куличках, когда мне позвонили из редакции и потребовали срочно вернуться, поскольку я незаменимый работник и без меня все дело встало колом. Чувствуя себя виноватой,