Вот и сейчас девушка зажала рот руками и вскочила с постели. Эйса уже приготовила таз и белоснежное полотенце. Гульмира тяжело переносила беременность, особенно плохо ей было по утрам. Бледная, с тёмными кругами под глазами, она постоянно жаловалась на слабость, раздражительность и сонливость. Есть не хотелось совсем, но она заставляла себя это делать – ведь в ней рос будущий Повелитель.

Лекарь каждый день осматривал подопечную, но не находил ничего особенного в её состоянии – беременность иногда протекает так причудливо. Оставалось подождать ещё немного, и всё это забудется, как страшный сон.

Гульмира вытерла рот, пытаясь подавить горечь. Великий Ахха, как же ей это всё надоело! Сейчас её раздражала такая мелочь, на которую пару месяцев назад она не обратила бы никакого внимания. Вот и сейчас, как только Эйса раздвинула шторы, и в комнату хлынул дневной свет, она поморщилась от его яркости и отвернулась.

Нагнувшись за лежащим на кровати халатом, Гульмира вдруг истошно заорала, чуть не до смерти перепугав зашедшую в эту минуту Насвиру. Та охнула и начала оседать на пол. Эйса заметалась, не зная, к кому ей кинуться. Здраво рассудив, что жизнь Гульмиры все-таки важнее, она бросилась к девушке.

Та, застыв на месте, смотрела на свою кровать и продолжала визжать. Эйса проследила за её взглядом и тоже вскрикнула, зажимая руками рот. Вся подушка Гульмиры была покрыта длинными чёрными волосами.

Пришедшая в себя Насвира подошла сзади и отвесила Эйсе затрещину. Мельком взглянув на причину их истерики, развернула Гульмиру к себе, и легонько тряся девушку, начала тихо внушать:

– Ну, и чего ты испугалось, моя дорогая? Волосы сыплются? Вот невидаль! Да у каждой второй это случается. Твоя мать, когда с тобой ходила, вообще чуть не облысела! А тут ерунда, подумаешь – несколько волосинок упало… Девочка моя, успокойся, всё хорошо. – Насвира усадила её на диванчик и набросила на дрожащее тело тёплый халат, одновременно злым кивком головы отправляя прислужницу за лекарем.

Трокан прибежал, отдуваясь, и сразу приступил к осмотру. Гульмира была бледна и подавлена больше обычного. Едва лекарь появился, она снова начала всхлипывать и привычно ныть:

– Я не могу больше… Мне надоело… сколько ещё будет это продолжаться? Может, у меня что-то не так?

Насвира с лекарем испуганно переглянулись, и в два голоса кинулись уверять её, что такое состояние вполне нормально. Спустя полчаса, когда Гульмира отправилась в сопровождении Эйсы гулять в сад, они с озабоченными лицами поспешили в покои Мардиха.

Великий посол возлежал на мягких подушках и слушал последние новости из Антубии, с которыми сегодня прибыл на торговом корабле его личный помощник. Новости были неутешительными – караван из пустыни завёз в Бахтор чёрную язву, и городу грозила страшная смерть. Мардих поёжился, вспомнив, как десять лет назад от этой заразы умер каждый пятый житель столицы.

Дверь открылась, и лекарь, возбужденно жестикулируя, попросил о немедленной встрече. Удивлённый такой спешкой, посол кивнул головой, и его помощник удалился, уступив место расстроенным посетителям.

– Великий Мардих! Госпожа Гульмира сегодня срочно вызвала меня в свои покои. Она была крайне напугана тем, что после сна у неё на подушке остались выпавшие волосы.

Мардих удивлённо поднял брови.

– И что? Что это значит?

Лекарь пожал плечами и, вцепившись в свою бороду, промямлил:

– Такое бывает, конечно. Правда, волос много, слишком много… Её беременность протекает очень тяжело… Скоро уже три месяца, как ребёнок зачат, а к этому сроку обычно перестаёт тошнить… Но у госпожи тошнота только усиливается, она стала очень бледной… а сейчас ещё и волосы…

Мардих привстал на подушках и грозно заорал на Трокана, втянувшего голову в плечи:

– Так что, девчонка больна? Она не сможет родить нам Наследника?!

Трокан нещадно теребил свою бороду, из которой во все стороны тоже полетели волосы:

– Боюсь, что так… Она с каждым днём слабеет, и я не могу понять причину эт…

– Ах ты, старый ишак! Ты куда смотрел, дерьмо шакалье? Ты что, не мог выбрать из всех баб гарема одну здоровую? Ты хоть понимаешь своей пустой башкой, за которую я теперь не дам и навозной лепёшки, что будет, если она умрёт, не разродившись мальчонкой? Да Великий Царь меня в порошок сотрёт… А уж что с вами сделает… – в глазах Мардиха металась такая ярость, что он готов был сам испепелить этих двоих.

Насвира робко кашлянула и, подняв на посла глаза, прошептала:

– Девочка была совсем здорова. Она не болела никогда… никто и ожидать не мог, что она окажется такой слабой…

Мардих вскочил и забегал по комнате. Полы его шёлкового халата цвета старого золота метались следом за ним. Внезапно он резко остановился:

– А её не могли отравить?

Насвира с лекарем дружно замотали головами:

– Нет, господин, что вы! С самого первого дня каждое блюдо пробует её прислужница, а она чувствует себя вполне хорошо.

Посол на секунду задумался, и уже более спокойно продолжил:

– Если с Гульмирой… что-то произойдёт… придётся вам кричать о её отравлении на каждом углу. Понятно?

Лекарь с Насвирой непонимающе переглянулись и уставились на посла. Тот зло поглядел на сообщников и раздраженно махнул рукой, давая понять, что визит окончен. И уже вдогонку выходящим буркнул:

– Может, хоть это смягчит гнев Царя… и направит его в нужную сторону…