Войско Христово стремительно продвигалось в глубь страны к Мдине и ее предместью Рабату. Там оно станет на квартиры, там же встретит ожидаемый удар противника. Две сотни рыцарей и восемь тысяч пеших воинов. Силы небольшие, всего лишь часть обещанных. Но на них возложили священную миссию отмщения, у них нет иного выхода, кроме как геройски сражаться.

Сведения гибнущим гарнизонам Биргу и Сенглеа передавались выстрелами сигнального орудия и через мальтийцев-пловцов. Оттуда тоже поступали сообщения. В живых было от силы несколько сотен, да и те большей частью раненые, им ни за что не выдержать натиска османов. От подмоги зависело все. Прибывшие раздумывали. Можно внять мольбам осажденных и немедленно атаковать расположившегося лагерем неприятеля. Но их мало, а риск поражения, напротив, слишком велик. Испытанный в боях предводитель рыцарей Асканио де ла Корна призывал к осмотрительности. Его помощник Альварес де Санде, ответственный за испанский полк Неаполя, ратовал за ночную атаку. А Винченти Вителли, командующий отрядом, состоявшим из итальянских проходимцев да собранных по всей Европе авантюристов, предлагал расправляться со всеми язычниками без разбору. Главной задачей было собрать все силы воедино.

Мустафе-паше претила идея объединения сил. Он успел наглядеться на галеры дона Гарсии, спокойно шествовавшие мимо Большой гавани и всем своим видом демонстрировавшие поддержку осажденным. Естественно, что задержаться на Мальте было огромным риском. Христиане высадились с намерением воздать должное врагу, и сил у них для этого хватает. Вряд ли стоит пытаться избежать неотвратимого, вступить в открытую схватку с темными силами неверных. Их наберется не меньше двадцати тысяч, а то и больше — и все свежие силы, рвущиеся в бой, готовые разбить турок, чтобы от них и следа не осталось. Не мог Мустафа-паша состязаться с ними. Его люди выдохлись, у них едва хватало сил даже дотащиться до кораблей и погрузиться на них. Если бы только Пиали позволил ему овладеть северной частью острова. Если бы обеспечил охрану подступов. Если бы атаковал силы подкрепления на море. Мустафа-паша знал, кого винить, сознавал масштабы фиаско. Приказ был отдан.

Оглушенные внезапно наступившей тишиной, не успевшие прийти в себя, уцелевшие выползали из дымящихся развалин. Неуверенно, опасливо, будто восставшие из могил скелеты, они брели по опустевшим линиям обороны врага. Они ждали подвоха, западни, ждали, что вот-вот со склонов Коррадино нагрянут османы, что из укрытий на них набросятся янычары. Но лежавший перед ними лагерь был безлюден — турки покинули его. Там, где еще недавно победно реяли знамена и гремели пушки, воцарилось запустение. Разлагающиеся конские туши, обглоданные крысами людские останки. Повсюду валялись котелки, брошенное оружие. Прежние траншеи превратились в братские могилы. Скрип колес пушечных лафетов османов, их мерцавшие во тьме факелы и сигнальные огни не обманули. В воздухе запахло не только падалью. В воздухе запахло победой.

На гору Скиберрас послали разведчиков. Они доложили, что враг спешно садится на корабли, что войска его в панике карабкаются на галеры, что часть живой силы переправляют даже на торговых судах. Повсюду столпотворение и неразбериха. Разведка сообщила и о массовых казнях — офицеры в отчаянии пытались сохранить порядок и стремительно падавшую дисциплину. Редкая эвакуация проходит без эксцессов.

Высланные конные дозоры отметили наличие воронок и огневых позиций, потом спустились вниз к брошенному и разрушенному до основания Сент-Эльмо. Над фортом взвился флаг святого Иоанна — восьмиконечный крест ордена гордо воцарился над поверженными язычниками. Была суббота, 8 сентября 1565 года. Рождество Пресвятой Богородицы. Христиане одержали победу, о которой торжественным звоном возвещали колокола Монастырской церкви. Великая осада завершилась.

Гарди легким галопом пустил заимствованного у кого-то коня в сторону Мдины. Он должен был доставить указания и последние сведения для сил подкрепления, а потому преодолел искушение остановиться и приобрести корм для лошади в обмен на захваченное добро и драгоценности. Он думал о грядущих годах, о семейной жизни с Марией, о детях. Оставалось еще много незавершенных дел, способных хоть на время удержать его от участия в грабежах и набегах. Размышления об этом заставляли позабыть и острую боль от раны на бедре, оставленной копьем, и умаляли скорбь по ушедшим друзьям.

На линии хребта, учащая биение сердца, блеснула сталь — именно там расположилось прибывшее войско. Гордо развевались стяги, разноцветные плюмажи. Они так отличались от уныло-серых, покрытых известняковой пылью и запекшейся кровью исцарапанных доспехов. Кристиан свободен, но если против турецкого флота затевается что-то серьезное, ему надлежит быть впереди. Верхом на Гелиосе он помчится вместе с рыцарями в атаку, как когда-то в окрестностях Зейтуна или Марсы. Гарди страстно жаждал достойного завершения битвы и умиротворенности после нее, но не разочарований, приносимых благосклонно-великодушным разрешением конфликта.

— Кристиан!

Гарди узнал этот голос и проказливо-жуликоватую ухмылку. Спрыгнув с Гелиоса, он подошел к своему давнему товарищу по играм и тренировкам Винченти Вителли.

— Винченти, ты, как всегда, запаздываешь к драчке.

Авантюрист по натуре, Винченти пожал плечами:

— Вице-король не питает симпатии к опасности, буря разметала наши суда, воды моря едва не поглотили нас. Но, как бы то ни было, мы здесь.

— Наша вам благодарность, старина.

— А как ты, Кристиан?

— Как видишь, пока что жив.

— Вся Сицилия только и говорит, что о твоих деяниях. На твою долю выпало немало страданий.

— На долю моих братьев в Биргу, Сенглеа и Сент-Эльмо их выпало куда больше.

— Какое бесстрашие и мужество! — При виде ран и шрамов Гарди во взоре итальянца проступили сострадание и восхищение. — Теперь настало время рассказать обо всем. Как там великий магистр?

— С ним все хорошо, — солгал Гарди.

— А гарнизон?

— Большинство защитников погибло, истлевают у стен, которых и не осталось почти.

— Этого мы и опасались. Ветер доносил до нас грохот орудий и дикие крики турок.

— Вы не слишком торопились.

Снова ухмылка.

— Как бы то ни было, твоя банда отпетых головорезов и без нас сумела одержать победу.

— Это не совсем победа. Враг в панике отступил на галерах. Мы послали ему вдогонку несколько ядер с горы Скиберрас. Теперь настал ваш черед гнать его.

— Турки и так бегут, так что давай отметим это.

— Нет, Винченти. — Гарди, положив руку на плечо итальянца, заглянул ему в глаза. — Ла Валетт хочет, чтобы вы спустились вниз и напоследок поддали им как полагается.

— Так ли это нужно?

— Вы прибыли сюда биться, а не сидеть на этой горе сложа руки.

— Как сказать, Кристиан. Любой из нас готов драться насмерть с язычниками, получить удовлетворение, завоевать награду. Только вот наши командиры не спешат бросаться в бой. К тому же нас немного.