Боясь, как бы разговор не зашел не туда, Малинда окликнула Минутку:

— Сестра?

Монахиня открыла глаза. Очевидно, она размышляла, а не спала.

— Ваше величество? — Без высокой шляпы она казалась девочкой-подростком.

— Правда ли, что Белые Сестры в состоянии определить, когда человек лжет, как умеют инквизиторы?

— Некоторые — да. Хотя и не столь уверенно.

— А ты? Если кто-нибудь нарушит слово, ты почувствуешь?

В огромных небесно-голубых глазах сестры отразилось удивление.

— Тогда это называется предательство. Ложь такой величины видна всегда, однако здесь определить ее будет нелегко.

— Почему?

— Потому что ложь соткана из воздуха и смерти. С воздухом я справлюсь, воздух моя стихия, но смертью здесь пропитано все вокруг. Весь дворец, каждый камень излучает смерть. Я буду стараться изо всех сил, тем не менее инквизитор справился бы лучше.

— Какому инквизитору я могу доверять так, как тебе?

Минутка никогда еще не выглядела такой значительной; обычно она смотрела на мир с проказливой усмешкой.

— Боюсь, ваше доверие превышает мои способности. Позвольте напомнить, что наш дар проявляется не всегда. Поэтому в жизненно важных случаях лучше иметь двух сестер.

— Сегодня у меня только ты, — сказала Малинда. — И я, и история уже гремит костями у нас за спиной. Защити меня от дурных заклинаний и предупреди о лжи. Я прошу только о том, чтобы ты постаралась.

Думаешь, можешь делать все, что захотела?

Амброз IV в разговоре с дочерью

Зал Знамен Бастиона видел немало ссор, убийств и судебных процессов, но большим он никогда не был. Полы покрывали истертые доски, на голых каменных стенах виднелись следы древних пожаров. Даже днем он больше подходил для военной муштры, чем для государственного торжества, а вечером все комнаты целиком тонули в мрачных тенях. Свет тусклых факелов не играл на золоте и драгоценных камнях, поскольку они отсутствовали; искрились только шелковые вышивки на гербах герольдов и сталь доспехов и оружия. Все опустились на колени, когда замер звук фанфар и погасло эхо; в комнату вошла королева, а следом за ней старший церемониймейстер и знать, не говоря уже о Королевской Гвардии в полном составе.

На королеве было красное платье, отделанное белым мехом и, должно быть, пошитое на ее отца или такого же огромного человека. К счастью, нашелся паж, чтобы нести шлейф, поскольку весь наряд весил примерно как лошадь. Зато одеяние не потребовало расходов от казны и прикрывало драную рубашку ее величества. На голове Малинды блестел простой золотой обруч, который никак не получалось совместить с модной прической, так что волосы лежали на спине свободной волной. В конце концов моду диктуют королевы, и завтра все будут так ходить.

Пришлось обойтись без помоста; покосившееся кресло с обивкой королевских цветов изображало трон, но сидеть в этой хламиде оказалось непросто. Паж кое-как пристроил шлейф, поклонился и отошел назад. Малинда оглядела толпу собравшихся: около тридцати человек, в том числе и бросающаяся в глаза фигура Великого Инквизитора, который мрачно взирал на остальных. Если каждый займет минуты две, то уже через час можно будет доковылять до постели и перевернуть эпическую страницу книги жизни.

Вновь пропели трубы, и герольд объявил, что ее милостивое величество королева Малинда является законной королевой государства Шивиаля и Ностримии, Принцессой Нитии и так далее. Весь зал замер.

— Сегодня, — начала она, прислушиваясь, как голос отражается эхом от темноты под потолком, — наш возлюбленный брат скончался от лихорадки. Он никогда не правил, но оплакивать его будут как короля Шивиаля. Мы наследуем трон по закону и обычаю страны, по воле нашего отца и по праву крови. Если кто-нибудь хочет оспорить наше право, пусть встанет.

В присутствии трех дюжин сверкавших глазами Клинков и примерно стольких же Йоменов никто не рискнул последовать ее приглашению.

— Бывший лорд-протектор попытался узурпировать власть силой и был убит. Его земли и титулы подлежат конфискации. Много вреда он причинить не успел, и посему мы даруем прощение всем, кто подготавливал предательство или скрывал факты о приготовлении при условии, что они принесут нам присягу верности. За исключением сына Изменника, Невилла Фитцамброза, который целиком и полностью зависит от нашего королевского милосердия. Уголовные преступления прощению не подлежат. — Она кивнула герольдам. — Продолжайте, милорды.

Человек в камзоле протянул ей карточку на серебряном подносе. Королева вопросительно подняла бровь.

— Текст клятвы при восшествии на престол, ваша милость, — шепнул он.

Как можно забывать такие вещи!.. Она взяла листок и в мерцающем свете факелов с трудом сумела разобрать заковыристый почерк.

— Я, Малинда… — Продираясь сквозь закорючки, она клялась уважать древние права своего народа, хранить в неприкосновенности традиционные свободы, защищать от всех опасностей, исходящих извне или изнутри страны, творить справедливый суд над высшими и низшими, устанавливать налоги в соответствии с законами и обычаями и исполнять еще целую кучу обещаний. Возможно также, в свободное время полировать драгоценности королевской короны.

Герольд испросил милосердного разрешения придворным присесть. Королева кивнула, и все поднялись с громким шорохом, чтобы втиснуться на скамейки вдоль стен.

Первым у ее ног опустился на колени командир Одлей в зеленом камзоле и серебряной перевязи, чтобы по традиции получить из королевских рук власть над Королевской Гвардией, хотя благодаря Узам Клинков клятва верности становилась излишней. Поднявшись, он встретился с ней взглядом и подмигнул. В ответ Малинда улыбнулась. Оба они никогда не забудут этот день скорби и победы.

Теперь по старшинству будут присягать на верность придворные…

Послышался шепот «Кортни», и королева поняла, что протокол предписывал поместить сестру Минутку к самым дверям зала, совсем далеко.

— Подождите! — воскликнула Малинда. — Начнем с Великого Инквизитора.

— Но это совершенно против правил! — У церемониймейстера отвисла челюсть, когда он понял, что и кому сказал. Он забормотал извинения. Герольды совещались, склонив головы в кружок и шурша бумагами. Наконец решение было принято, и громоподобный голос объявил: — Мастер Горацио Ламбскин!

Посреди моря людского волнения поднялся во весь рост высоченный старик и медленно прошествовал по боковому проходу. Даже опустившись на подушку у трона, он казался высоким, словно башня. Герольд протянул ему копию клятвы, и он зачитал текст трескучим, старческим голосом.

— Великий Инквизитор, мы будем весьма признательны, если ваша мудрость украсит наш Тайный Совет, — сказала Малинда, старательно привыкая говорить о себе во множественном числе. — Как и мой… гм, наш отец.