Они должны подчиняться своему сеньору, но сбор же не будет длиться вечно. Когда он закончится, они свободны бросить ему вызов – все по очереди. Да, они подчиняются, но ведь Ннанджи – тоже сеньор, и если он задумает возглавить сбор – такой молодой, – остальные Седьмые не будут особенно возражать.

Ннанджи зло взглянул на него: Уолли должен был бы предупредить его заранее, а затем не выдержал:

– Переговоры с убийцами?

– Мы знаем, что они держат свои клятвы, – тихо сказал Уолли.

– Три города им и четыре – нам? Или что-то в этом роде?

– Семь нам, семь – им. Я хочу положить конец вражде между нашими гильдиями. Потрясенное молчание.

– И что говорит на это твой колдун? – Похоже, старшие предоставили вести разговор Ннанджи.

– Я не спрашивал Ротанкси, – сказал Уолли, – я надеялся сначала получить ваше согласие. Но мне кажется, попытаться стоит – это лучшее решение для обеих сторон. При штурме города неизбежно погибнут невинные жители, мало чести в такой победе.

– Я думаю, переговоры хуже. Остальные кивнули почти непроизвольно. Уолли посмотрел на них:

– Я понимаю, вам нужно время на то, чтобы хорошо подумать. Но помните, что колдуны знают о нашей кавалерии, наших катапультах и наших луках; мы не можем удержать это в секрете, как бы ни старались. Они не дураки. Они знают даже больше. И они должны беспокоиться. Сейчас самое время диктовать условия.

– Какие условия? – эхом откликнулся Ннанджи.

– Они отказываются от громового оружия. Мы обещаем им защиту, которую даем всем другим гильдиям, но ставим гарнизоны в городах.

Челюсть Ннанджи отвисла. Он недоверчиво посмотрел на Уолли, потом – на всех остальных. Потом воззрился на пеликанов, покачивая головой и дергая свой хвостик, как он всегда делал, когда напряженно думал. Ни один не проронил ни слова. Ни один не взглянул на Уолли.

Внезапно полено в очаге рассыпалось фейерверком искр, и Ннанджи поднял голову, как-то странно взглянув на Уолли.

– Что ты собираешься делать дальше, Шонсу?

– Думаю, что могу.., мы можем пойти поговорить с Ротанкси.

– Значит, я тоже могу пойти с тобой? Что его смутило? Впрочем, это хорошая идея – Ннанджи будет представлять воинов. Если Уолли удастся каким-нибудь образом уговорить его, остальные Седьмые тоже согласятся.

– Естественно! Пойдем. Лорд Ннанджи и я идем сейчас говорить с колдуном, если он не захочет нас слушать, значит, мои надежды не оправдались.

Они поняли это как разрешение разойтись. Все повставали, салютовали кулаками у сердца и прошагали к двери. Последним шел Боарийи. Он с грохотом захлопнул ее.

– Думаю, ты сбил их с толку, – хихикнул Ннанджи.

– Думаю, я тебя тоже сбил с толку. Ннанджи фыркнул носом:

– Только до тех пор, пока я думал, что ты серьезно! Ты одурачил и меня на минуту! Ну а теперь, брат, твои секреты – мои секреты. Что ты задумал на самом деле?

Сбор поставил на набережной свой кордон, поэтому там всегда было полно воинов. Но прибытие двух лордов-сеньоров в сопровождении телохранителей произвело эффект армейского парада. С Реки дул ледяной ветер, донося брызги. Мастерская Леди Олонангхи уже начала производить плащи воинам – очень странную одежду, оставляющую свободной рукоять меча и действующую руку, – и Уолли приказал начать с экипировки младших рангов, потому что молодежь больше времени проводила на холоде. Поэтому множество белых и желтых накидок с редким вкраплением коричневых закручивались сейчас на ветру. Но высокоранговые и большинство среднеранговых дрожали. Уолли не был исключением. Все, что он мог делать, – это постараться не стучать зубами.

Лицо Ннанджи представляло собой смесь синих губ и сумрачного выражения. Его удалось в конце концов убедить, что Уолли серьезно хочет переговоров. Разочарование его было безграничным. Как только воины подошли, от «Сапфира» отделилась шлюпка. В ней была Тана. Ее удивили как откровенная злость Ннанджи, так и его рассеянный поцелуй. Она подозрительным взглядом окинула багаж – узлы и два стула – и отказалась брать гостей на борт. Уолли согласился оставить телохранителей на патрульном боте.

Танины вопросы начались, как только шлюпка повернула обратно. Ответов она не получала. Ннанджи вообще не хотел разговаривать, а с Уолли они были в натянутых отношениях после истории с Олонимпи. По-видимому, Катанджи перетянул одеяло.

Солнце светило достаточно сильно, но тепло не проходило через плотные белые облака. Высоко в небе тянулись длинные белые перья вулканического дыма с РегиВула, они-то и создавали облачность. Бог Огня сердился. Может, он был расстроен победой Боарийи, но может быть, он возражал и против переговоров. Река морщилась от порывистого ветра, в воздухе пахло серой.

Уолли был очень встревожен злостью Ннанджи и безуспешно старался не думать о пророчестве Икондорины: это твоего королевства я домогаюсь. Если Уолли заставит воинов пойти на переговоры с колдуном, Ннанджи может оказаться весьма близок к этой идее. Остальные Седьмые не имели права голоса, но с их мнением стоило считаться. Они могли бы пойти на то, чтобы покрыть его преступление.

И что тогда? Искусство боя Ннанджи теперь уже достигло седьмого ранга, а боги могли бы и спровоцировать поединок. Боги? Богам бы лучше не вмешиваться! На рапирах Уолли еще оставался сильнейшим, но если дело дойдет до мечей… Он не убил тогда Боарийи, хотя не испытывал к нему никакой симпатии. Он никогда не сможет поднять руку на Ннанджи. В вопросах же чести Ннанджи не станет распускать подобные слюни.

Длинный галс привел их к «Сапфиру», и Уолли полез по веревке на палубу. Она казалось еще больше, чем всегда, потому что была почти пуста. Корабль стоял на якоре носом к далекому РегиВулу.

Старый колдун в своем голубом одеянии сидел в кресле возле кубрика. Золотой город расстилался позади. Веселые песенки с той стороны говорили о том, что детишки резвились в кают-компании. Неожиданно появилась Джия, одетая в свитер и штаны из толстой черной шерсти. Томияно и Холийи на четвереньках посередине корабля драили палубу. Одеты они были только в набедренные повязки, демонстрируя свою невосприимчивость к холоду.

Уолли послал Джие короткую улыбку и повернулся принять узлы и стулья от Ннанджи из шлюпки. Прошло уже два дня с тех пор, как он последний раз был на «Сапфире», и теперь его физическая реакция на нее была ошеломляющей – гормоны Шонсу взыграли. Но его визит сейчас преследовал другие, более важные, чем его физиологические проблемы, цели. Он должен постараться выбрать время для удовлетворения своих личных потребностей.

Последний узел был поднят, он повернулся и увидел ее, стоящую рядом. Секунду ее глубокие темные глаза изучающе смотрели на его лицо, потом она опустила голову и молча застыла в ожидании.