Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Как я говорил, - возобновил свою речь собравшимся Повелитель Шепота, - сегодня ваш Пакт Гильдий умрет. – Он повернулся к шеренгам безликих и сказал, - Начинайте.
* * * * *
Фонн думала, что ее стошнит. Сначала, она потеряла Байула – дважды. Но даже это казалось ничтожным по сравнению с душераздирающей агонией от того, что весь Конклав Селезнии был уничтожен в одно мгновение, а теперь и Бираказир принес себя в бесполезную жертву. В который раз она пожелала, что бы они с ее подопечным никогда не возвращались в столицу Равники. У нее не больше оставалось друзей, и это тяжелым грузом ложилось на ее сердце.
Задыхающийся хрип вывел ее из приступа жалости к себе. Бираказир все еще дышал! Если ей удастся добраться до него, она, возможно, сможет ему помочь. Было видно, как из его пасти струится кровь, но его бок вздымался и опадал. Он был жив. Это удержало ее от обморока, и она снова перевела внимание на вампира и безликих.
По приказу вампира, обе группы безликих прижались к Виту Гази. Их тела начали светиться, пульсируя внутренним светом зеленого и синего цвета, что делало их похожими на фигуры из крашенного стекла. Свет вспыхнул внутри них, и через несколько секунд, в которые Фонн пришлось закрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть, обе шеренги безликих исчезли в одновременных вспышках.
Древо Единства содрогнулось, словно от землетрясения.
- Фонн, - спросил Кос, - дерево должно себя так вести?
- Что это? – сказал Джерад. – Что происходит?
- Думаю, - произнесла Фонн с неподдельным ужасом, - он пытается выпустить Мать Селезнии.
- Но она всего лишь миф, - сказал Кос, но напомнил себе, что он уже сегодня видел один миф, возрожденный к жизни. – Разве нет?
- Нет, - сказала Фонн. – Она реальна. Она в Древе Единства.
- Я думал, это образное выражение, - сказал Кос.
Грохот усилился, но стальная хватка оборотней крепко держала их на месте. У Фонн не осталось сил, и она уже не сомневалась, что вскоре их всех поглотят черви. Она со скорбью взглянула на Бираказира, чье дыхание становилось все более редким. Фонн колотила руками и ногами своего пленителя, но хватка псевдо-воджека не ослабевала. Она звала Бираказира, но волк был не в силах даже поднять свою морду, в знак того, что он ее слышит.
Сооружение в центре дерева, вновь сложилось в подобие огромного тюльпанного бутона. Его охватило такое же пульсирующее сияние зеленого и синего цвета, каким светились исчезнувшие безликие, и у Фонн появилось дурманящее предчувствие, куда они на самом деле делись.
Не успев полностью закрыться, бутон вновь раскрылся, словно гигантский цветок. Мертвый цветок, сгнившие лепестки которого, отделились от основания и с влажными шлепками опали на деревянный помост. Слой за слоем кокон окрашивался в темно-синий цвет, сбрасывая прогнившие лепестки, пока его содержимое не явилось во всем своем блеске. Ошеломительное сияние, исходившее от свернутой в позе эмбриона фигуры в центре платформы, окатило арену Виту Гази, словно солнечный свет зеленого цвета. Фигура развернулась и выпрямилась внутри своего кокона, который развалился при этом на куски, как только она встала в полный рост.
Фигура была женской и Фонн безошибочно знала, кем она была. Это единственное существо некогда являло собой священное собрание Конклава Селезнии, единый элементаль, созданный слиянием десятков древнейших дриад, принесших в жертву свою индивидуальность и свободу десять тысяч лет назад, дабы предоставить всему миру шанс на перманентное мирное существование. Сейчас она была не столько дриадой, сколько элементалем, облаченным в кожу из корней и волокон, с огромными кристаллами, вплетенные в ее ноги и руки. Еще один огромный кристалл обрамлял ее голову. Парун гильдии Фонн, изменивший свой внешний вид за десять тысяч лет пребывания в питательных объятьях Виту Гази. Она и была единством. Ее сердце было сердцем Пакта Гильдий. Без нее, законы, ограничивающие права гильдий Равники, давным-давно бы рухнули в бездну хаоса. Это была не просто вера Селезнийцев. Это была история. У Равники она была богатой, и Фонн прочла о ней столько, сколько смогла. История заставила ее восхищаться и любить это существо больше, чем тысячи Конвокаций или священных собраний. Она не могла себе даже представить, что когда-либо увидит священную мать, по крайней мере, уж точно не в этой жизни. Никто не мог такого представить.
- Мать Селезнии, - прошептала Фонн.
Песня возобновилась, но теперь она не влекла в транс. Это была чистая песня жизни. У Фонн захватило дыхание от ее красоты, но при этом, песня не была управляющей или доминирующей. Сердце Фонн замерло, когда ее священный парун завалился на бок и тяжело рухнул на помост, рассеяв лучи света у ног Сзедека. Она не могла поддерживать собственный вес после стольких лет пребывания в утробе Виту Гази.
Вампир вцепился когтями обеих рук в Мать Селезнии, согнулся над ней все еще сияющим телом, и подтащил ее к себе вплотную, словно для любовного поцелуя. Он бросил взгляд в сторону Фонн, Джерада и Коса, затем широко раскрыл пасть и едва заметно закатил от раздражения глаза.
- Видимо, мне нужно быть более точным в приказах, крадущийся, - сказал вампир. – Когда я сказал «Разберись с ними», Я имел в виду, «Убей их». Сейчас же. – Затем он склонил голову и начал есть.
* * * * *
Человек, державший Коса, толкнул его на землю, и воджек грузно упал рядом с Фонн и Джерадом. Все трое были оглушены и пытались отползти подальше от наступающих на них воджеков. Но это были вовсе не воджеки. Существа, выглядевшие, как три наиболее надежные члена руководства Лиги, превратились в три человеко- подобные массы кишащих синих червей, приближающиеся к лежащему на полу воджеку и его друзьям.
- Есть идеи? – спросил Кос, когда все трое поднялись на ноги. Крадущиеся приближались медленно, тесня их к деревянному помосту, на котором вампир пил жизнь из священной матери Конклава.
- Джерад, - сказала Фонн, - раньше у тебя получалось…
- Вряд ли, - сказал он, - но стоит попробовать. Мне понадобится немного помощи. - Его глаза метнулись в сторону тела
