Сириус пробормотал что-то неразборчивое; не было похоже, чтобы он в восторге от неизбежных теперь перспектив.

– Приятно познакомиться наконец с тем самым Сириусом, – один из спутников Ридуса подался вперед; длинные темные волосы закрыли ему лицо, и разглядеть черт Фирзен не удалось, – без которого столько проектов не в состоянии сдвинуться с мертвой точки. Но теперь же все пойдет как по маслу, не так ли?

– Непременно, – буркнул Сириус, затравленно поглядывая на капитана Лэра. Если бы Фирзен могла, она бы увела его отсюда. Если бы она хоть на минуту засомневалась в том, действительно ли ее главное желание стоит такой жертвы. Но на кону стояло слишком многое.

– Это Фридрих, – сказал капитан Лэр, кивая на темноволосого. – Моя правая рука. Мне был нужен помощник, которому я мог бы доверять, когда ты сбежал.

– Доверие – столь редкое явление в наши времена, – подтвердил Фридрих с высокомерной улыбкой. Теперь Фирзен видела, что у него длинный нос и темные глаза. Но куда больше ее беспокоило, почему никто не спешит затыкать рот этому выскочке. Он вел себя слишком бесцеремонно для обычного помощника. Хотя… кто знает, что именно входит в должность помощника капитана на Седьмой.

Фирзен беззвучно усмехнулась в своем укрытии, а в следующую секунду темноволосый парень уже смотрел на вентиляционную решетку, за которой она притаилась. Он не мог ее увидеть, но… Этот взгляд был подобен мощному разряду электричества, мгновенно прошедшему сквозь нее, оставившему после себя лишь медленно дотлевающую основу.

На плечо Фирзен мягко опустилась рука – и она бы закричала. Закричала во все горло, если бы эта возможность не была выжжена из нее вместе со всем остальным.

– Фирзен, тебе нельзя здесь находиться, – сказала Айроуз, когда они вышли из серверной. Она не повышала голос и не говорила презрительно, как обычно; она казалась немного обеспокоенной, только и всего. Интересно, она хотя бы догадывалась, что капитан Вэль воспользовался и ею? Нет, вряд ли. Лейтенант Айроуз могла на сорок процентов состоять из скорби – но остальные шестьдесят в ней занимала безоговорочная верность.

– Да, простите. – Фирзен откашлялась, возвращая себе дар речи. – Профессиональная деформация. Уже непроизвольно стремлюсь быть в курсе всего здесь…

На лице Айроуз отразилось сочувствие, но девушка его не оценила. Нелепо с таким шрамом изображать сочувствие.

– Ты с Сириусом… – лейтенант запнулась на мгновение. – Я заметила, вы много времени проводите вместе, а теперь он должен вернуться на Седьмую… Ты хочешь поговорить об этом?

Конечно, осенило Фирзен. Вот почему она не кричит и не грозит административными наказаниями. Конечно, происходящее между ней и Сириусом в последние пару недель не заметил бы только слепой. Но внимание Айроуз к этой теме было настолько неуместным, насколько вообще вмещает понятие «неуместность». Как и ее предложение об этом поговорить.

– Ну уж нет, – нервно усмехнулась Фирзен, отшагивая назад. – Спасибо, лейтенант, я пойду.

– Фирзен, – донеслось ей в спину. Девушка остановилась, но не нашла в себе сил повернуться к Айроуз. – После расстыковки станций я жду тебя в своем кабинете в корпусе. Тебе придется со мной поговорить.

Она что-то знает.

Фирзен ощутила бы проблеск надежды, но сейчас поселившуюся внутри пустоту всколыхнуть было невозможно. Чуть повернув голову, девушка слабо кивнула, выдала деревянное «слушаюсь, лейтенант». И наконец ушла.

На негнущихся ногах она добралась до своей каюты – единственного места на Четвертой, где пока еще могла дать волю чувствам. Там она прижалась спиной к стенке, бессмысленно глядя в затянувшуюся пленкой слез пустоту, и какое-то время просто не шевелилась, в ужасе осознавая, в какой трясине погрязла.

Она должна была догадаться раньше. А теперь ничего не изменить.

Фирзен сама загнала себя в эту ловушку. Сама сделала все, чтобы ловушка захлопнулась за ее спиной. И, что самое страшное… похоже, она сама помогала ее возводить.

1

По-настоящему пришла в себя я только тогда, когда мои чуть дрожащие ладони зачерпнули прохладной воды на мелководье ручья. Пытаясь справиться с одолевавшей тело слабостью, я склонилась ниже и умылась – капельки воды, стекавшие с моего лица, были грязными из-за въевшейся в кожу крови.

Осторожно, стараясь не раскрыть с таким трудом заживавшие раны и не потревожить до сих пор болевшие мышцы, я села на камнях поближе к потоку. Под надтреснутым стеклом таймера тревожно перемигивались цифры. Сто шестьдесят семь часов и пятьдесят три минуты. Меньше недели – и все закончится. Если я сумею хотя бы это довести до конца, придерживаясь плана. Как оказалось, даже крошечное отклонение от него способно повлечь цепь непредсказуемых событий и превратить твою жизнь в кошмар. Этот урок я забуду нескоро.

Прежде чем опять погрузить отчего-то пылающие ладони в холодную воду, я глянула на свое отражение. Естественно, оно не было детальным в этом мутном мелководье, но мне удалось различить в волнующейся ряби спутанные грязные волосы, болезненно искривленный рот – алым росчерком посреди белого, черные провалы на месте глаз. Мне стало бы жалко это несчастное раненое чудовище в отражении, вот только ненависть вытеснила все другие чувства, которые я могла к нему испытывать.

Он умер из-за тебя.

Мои плечи судорожно дернулись, и рана вспыхнула болью – яркой, острой, никакими медикаментами больше не притупленной. Сквозь стиснутые зубы вырвался короткий выдох, необходимый, чтобы я не вскрикнула. Уничтожить меня оказалось не так сложно.

– Наши с тобой жизни имеют бо́льшую ценность, – сказал Марко, вскоре после того как наш джет разрядился и заглох где-то среди покрытой трещинами равнины. – Я – посол от Объединенных Городов, ты – дочь капитана станции. Это большая жертвенность, но Лиам… в целом, он поступил разумно.

– К черту разумность, – процедила я, мало что еще соображавшая. Какая еще ценность жизней? В голове звенел вакуум, пальцы не желали сжиматься в кулаки.

– Оставить его следить за генератором было единственным верным решением в сложившейся ситуации, – продолжал ящер, словно не понимая, как мне плохо. Словно моя недавняя истерика, жалкая и ничем не сдерживаемая, прошла мимо него, никакого впечатления не произведя. – Но сейчас нужно сосредоточиться на другом. На твоем месте я перестал бы реагировать на это так остро…

И это ему Лиам просил доверять?

– К черту тебя, – не меняя интонации, четко сказала я.

Если бы филис, нуждавшийся в ирриданской крови, не спал, я не исключаю, что попыталась бы пристрелить ирриданца, – столько гнева его до черта рациональные речи во мне порождали. Если бы я чувствовала свои мышцы, я бы как минимум его ударила. Но Марко оказался сообразительнее и заткнулся. И какие-то минуты спустя все это стало уже не важно – действие лекарств не могло длиться вечно, я чувствовала, как оно сползает, слой за слоем истончая мой защитный кокон… За последним слоем меня ждал жесточайший откат.