– Ну, что, как успехи? – раздался за спиной Оленюка приятный женский голос.

Это была Елена Викторовна – сотрудница картотеки, которая помогала Оленюку в его теперешних поисках.

– Пока никак, – грустно констатировал сыщик. – Глаза уже готовы вылезти из орбит от напряжения, а толку никакого.

– А я вас сразу предупредила, что дело это почти неподъемное, – заметила женщина, присаживаясь на свободный стул. – Во-первых, у нас в картотеке числятся несколько тысяч уголовников нужно вам возраста – от 30 до 45 лет, а во-вторых – не факт, что ваш «боксер» вообще проходит по нашему департаменту. Значит, вам придется корпеть еще и в Союзной картотеке, а там фигурантов еще больше.

– Но попытаться ведь все равно надо, – вздохнул Оленюк.

– Боюсь, эта попытка может стоить вам ваших глаз, – улыбнулась Елена Викторовна. – Да и по фотороботу опознать человека, запечатленного на фотографии, тоже дело трудное. Вот если бы вместо вас здесь сидел человек, который видел этого «боксера» живьем – тогда другое дело. Есть у вас такие люди?

– Есть, конечно – один в Москве, а остальные в Киеве.

– Вот и пригласили бы сюда московского, – предложила женщина.

– Боюсь, сегодня это уже не получится – он же работает и, чтобы его отпросить, понадобится время, – вздохнул Оленюк.

– Тогда вам придется одному ломать глаза, – посочувствовала сыщику Елена Викторовна и поднялась со стула.

«А ведь она права – одному мне по фотороботу этого ухаря не найти, – подумал про себя Оленюк, глядя на выходящую из кабинета женщину. – Впрочем, стоп – он же завтра, судя по всему, должен посетить финальный матч Кубка СССР. И если взять на игру Мокрицкого, то есть шанс, что он его опознает. А если к нему еще добавить и троих людей из Киева, что видели «боксера» живьем, дело можно сдвинуть с мертвой точки. Ведь на стадионе шансов на то, что они встретятся с «боксером» значительно больше, чем у этого тусклого экранчика. Впрочем, до матча остается около полутора суток, а этих людей из Киева надо вызвать немедленно. Но одна бумажная канитель может сорвать этот процесс подчистую. Хотя о чем это я – меня же сам Щербицкий благословил на это дело. И я теперь могу прямым текстом на него ссылаться. А он у нас в стране не последний человек – как-никак член Политбюро».

Подумав об этом, Оленюк встал со своего места и направился в дежурную часть ГУВД, чтобы оттуда связаться со своим начальством в Киеве.

Спустя полчаса он уже разговаривал по телефону со своим начальником – Петром Марининым.

– Петр Мартынович, нужна ваша помощь, – вещал в трубку Оленюк. – Я тут совсем зашиваюсь в ихней картотеке – найти «боксера» таким способом одно и то же, что иголку в стоге сена. Гораздо легче другое. По моим сведениям, этот субчик может завтра придти на финальный кубковый матч. Вот было бы хорошо, если бы люди, которые видели его живьем, помогли бы нам опознать его на стадионе.

– Ты про каких людей говоришь, Влас? – не скрывая своего удивления, спросил Маринин.

– Их в Киеве трое: продавщица магазина, где он водку покупал – Нонна Сергеевна, администраторша в гостинице «Мир» по имени Оксана и его сосед по номеру из той же гостиницы Назарий Пантелеевич Кухарчук из города Василькова. Всех записали? Вот этих людей надо срочно собрать и ближайшим самолетом отправить в Москву.

– Легко сказать собрать – это же сколько времени на них уйдет, – засомневался Маринин.

– Полагаю, что до вечера вполне управитесь, – все так же настойчиво вещал Оленюк. – А если кто-то будет возражать, то ссылайтесь на самого Щербицкого – он же лично держит это дело на контроле. Так что завтра утром, максимум в обед, они должны быть здесь, чтобы вечером оказаться на стадионе. Договорились?

В трубке на какое-то время наступила тишина – Маринин думал. После чего, наконец, ответил:

– Я, конечно, знал, что ты, Влас, человек прыткий, но чтобы настолько… Ладно, жди завтра своих опознавателей.

Повесив трубку, Оленюк с удовлетворением потер руки – он хорошо знал своего шефа и был уверен, что тот сделает все, как надо. А в следующую секунду в его голову внезапно пришла другая мысль: «Самым счастливым человеком из этих троих опознавателей будет Нонна. Вот она обрадуется, что полетит в Москву, где встречать ее буду я. Впрочем, здесь же обитает и майор Знаменский из «Знатоков» – может, свести их вместе? Тем более, что я слышал от Игнатова, что на днях здесь будут снимать очередную серию этого сериала. Или ты, Влас, уже успел прикипеть к этой женщине с третьим номером бюста и такими же аппетитными бедрами, чтобы не отдавать ее майору Знаменскому?»

– Пошел ты к черту! – вслух выругал свое второе «я» Оленюк и отправился обратно в Центральную картотеку. Все-таки надежда на то, что «боксера» удастся отыскать таким образом, у него тоже оставалась. Пусть призрачная, но все же.

9 октября 1973 года, вторник, Чили, тюрьма «Вилла Гримальди»

Лейтенант Рафаэль Канто приехал в тюрьму «Вилла Гримальди» во второй половине дня, перед этим посетив своего шефа – начальника СИФА полковника Эдгара Себальоса Хонеса. Тот вызвал его к себе и был краток:

– Езжай в «Вилла Гримальди» – туда несколько часов назад доставили двух сподвижников Мигеля Энрикеса: Карлоса Сандоваля и Антонио Антекера. Их уже начали обрабатывать, но если Сандоваль держится молодцом, то Антекер «поплыл» – сдал всех своих с потрохами. Правда, по тем адресам, что он выдал, уже никого не оказалось – эти «миристас» не дураки и сразу после арестов своих людей тут же меняют дислокацию. Но я боюсь, что эти костоломы переусердствуют и отправят Антекера на тот свет раньше времени. Так что съезди туда – может, выбьешь из него еще что-то важное.

Канто не дал упрашивать себя дважды – тут же сел в «Фиат» и в сопровождении эскорта еще из двух автомобилей отправился на окраину Сантьяго, где располагалась «Вилла Гримальди». Когда-то, в прошлом столетии, это имение было известно как место сбора известных чилийских интеллектуалов и деятелей искусства. На трех акрах земли кроме жилых помещений располагалась общественная школа, театр, зал для собраний. До сентябрьского переворота имение принадлежало семье чилийского аристократа Эмиля Васалло, который поддерживал социалистов. И в 1970 году здесь собирались сторонники кандидата в президенты Чили Сальвадора Альенде. Но после прихода к власти Пиночета поместье было конфисковано и отдано под штаб-квартиру военной разведки. Часть помещений стали использовать как тюрьму – самую жестокую в Чили, одно название которой наводило ужас на чилийцев.

Когда Канто спустился в подвал, где находились пыточные камеры, он тут же услышал душераздирающие крики, доносившиеся из дальней камеры. Именно там находился Карлос Сандоваль, который оказался крепким орешком – несмотря на самые изощренные пытки, которые к нему применяли, он не сказал ни слова. Но палачи не теряли надежду сломить его сопротивление – полчаса назад они возобновили экзекуцию, на которую и попал Канто. Зайдя в камеру и подозвав к себе офицера, руководившего пытками, Канто поинтересовался: