– Пусть живет! – согласился Саладин. – Но платить буду меньше.

– Чуть что – сразу врач виноват! – вздохнул по-русски Козма.

Саладин молча одевался. Султан привык делать это сам и запрещал ему помогать. В свою простую одежду он облачался по утрам, в одиночестве. Сейчас же у него никак не получалось завязать тесемки на халате – мешали перчатки. Он сердито сорвал их с рук, швырнул на ковер. И, покончив с тесемками, уловил пристальный взгляд гостя, устремленный на его кисти.

Уловил его и Аль-Адил. Он встал и загородил выход из шатра. Козма стоял к нему спиной и не видел, но Саладин сразу понял намерение брата. Ни один франк не должен знать о проказе Несравненного. Иначе молва тут же разнесет по всему Сахелю: предводитель сарацин проклят Господом! Многобожники воспрянут духом, правоверные впадут в уныние. Обрадовавшись исцелению спины, он забыл о другом и погубил этого умного лекаря. Козме теперь нельзя возвращаться в Азни. Ему никуда нельзя возвращаться…

"Предложу принять истинную веру. Если откажется, придется убить! – сердито подумал Саладин. – Сахель узнает, что я не держу слова. Конечно, лекарь не герцог и не князь, можно сказать, что он оскорбил султана и Аль-Адил не сдержался, но все равно плохо…"

Саладин с острой тоской ощутил, что ему не хочется убивать Козму. Не потому, что он вероломно нарушал данное слово. Совсем не потому…

– Ты знаешь эту болезнь?! – сердито спросил султан, протягивая руку Козме.

Тот взял его кисть обеими руками и некоторое время сосредоточенно разглядывал розово-красные уродливые пятна, сплошь покрывавшие султанскую ладонь. Затем вытащил из своей сумки чистую тряпицу, легким движением смахнул белесые чешуйки с одного пятна и промокнул его. Внимательно рассмотрел след на тряпице.

– Давно это у тебя, султан?

– Два года, – хриплым голосом ответил Саладин.

– Такие же пятна есть и на голове – у корней волос? – Козма коснулся султанской чалмы.

– Да.

– Где пятна появились раньше: на голове или руках?

– На голове.

– Они все увеличиваются или, случалось, становились меньше?

– Когда возвращаюсь в Дамаск, болезнь отступает. Пятен становится меньше, и зуд не такой сильный…

Саладин говорил, сам не понимая, откуда возникла и стала наполнять его безумная надежда. Проказу не лечат! Никто под луной не умеет делать этого, и Козма не сможет. Позвонок ему бы вправили в Дамаске, это не страшно, но проказа…

– Это не лепра! – сказал Козма.

– Что? – спросил Саладин почти шепотом.

– Это не лепра или, как вы ее называете, проказа. Это другая болезнь.

– Все мои лекари сказали: "Проказа!", – медленно произнес Саладин, пытаясь справиться с нахлынувшей на него волной счастья. – Все до одного! У меня, да будет известно тебе франк, лучшие лекари в Сахеле…

– Эта болезнь очень похожа на лепру своими своим проявлением, некоторые даже считают ее разновидностью проказы. Но она отличается…

– Чем?

– Она не заразна. И от нее не умирают.

– Ты уверен?

– В моей стране эту болезнь зовут "псориаз". Она приключается со страстными людьми, которые вынуждены держать свои чувства внутри себя. У нас ею болеют многие, а здесь она встречается редко. Поэтому твои лекари ошиблись.

– А ты не ошибаешься?

– Нет. Проказа, если ею заразиться, уже не отступает, захватывая все новые части тела. Псориаз может на время исчезнуть: полностью или частично, как это бывает с тобой в Дамаске. Но потом снова появится… Псориаз не излечим. Он доставляет человеку зуд и уродует его кожу, но не убивает. Распорядись, чтобы тебе доставили черную грязь со дна Мертвого моря, я расскажу твоему лекарю, как пользоваться ею. Пятен станет меньше, они могут и вовсе исчезнуть на время. Тебе нужно больше отдыхать султан и научиться радоваться жизни. Радость лечит почти все.

"Я знаю"! – хотел воскликнуть Саладин, но сдержался.

– Значит, я доживу до старости? – спросил он.

– Как Бог даст. Но от лепры ты не умрешь, обещаю.

– Откуда знаешь?

– Видел линии на твоей руке.

– Что тогда? Меч, стрела, яд? Или я упаду с коня?..

– Это будет болезнь – быстрая и смертельная. Я не знаю какая. Случится нескоро.

Султан повернулся к брату.

– Ты все слышал?

Аль-Адил кивнул.

– Вели позвать моего лекаря, пусть Козма ему повторит. А лекарь пусть не таит его слова от мамлюков… И вели, чтоб подвали обед. У меня гость…

* * *

– Замечательное вино! – сказал Козма, ставя пустой кубок на скатерть. (Слуга, застывший с кувшином в отдалении, тут же метнулся к нему и наполнил кубок до краев.) – Ароматное, густое…

– Император ромеев прислал в подарок, – пояснил Саладин. – Рад, что тебе нравится.

– Выпей со мной! За здоровье!

– Правоверному нельзя. Аллах не велит.

– Не замечал, чтоб другие правоверные боялись вина, – хмыкнул Козма. – К тому же мы под крышей – Аллах не увидит. Вышли слугу, чтоб никому не рассказал, я налью тебе сам.

– Слуга и так не расскажет. Он немой.

– Любите вы, феодалы, такие штучки! – покачал головой Козма, откидываясь на подушки. – Тем более никто не узнает, раз немой.

– Важно, что я буду знать, – усмехнулся Саладин. – Разве не так?

Козма пожал плечами и принялся за баранину. Жевал с аппетитом, было видно, что проголодался. Саладин, чтобы поддержать застолье, взял с блюда несколько смокв и стал есть, сплевывая косточки в ладонь. Козма покосился, но промолчал. Некоторое время в шатре было тихо. Султан и его гость были вдвоем, если не считать немого слугу: Саладин услал даже брата – чтоб не мешал разговору. Но франк, хотя и осушил уже несколько кубков вина, к разговору был не склонен.

– Как здоровье твоих родителей и домашних? – задал обычный для такого случая вопрос Саладин (разговор следовало начинать, пока гость не насытился совсем и не ушел). – Здоровы ли твои кони и другой скот?

– Кони стоят в замковой конюшне и жуют овес, – странно ответил франк. – А родителей и домашних давно не видел. Надеюсь, здоровы.

– Как твои воины?

– Пьют сикер на радостях! Им вчера понравился приступ!

"Вино подействовало! – понял Саладин. – Задирается!"

– Я не отблагодарил тебя за лечение, – сказал он, решив сменить направление разговора. – Ты исцелил меня, а султан правоверных в долгу не бывает. Что хочешь? Золото, оружие, коней?

– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Козма, вытирая жирные руки о льняное полотенце.

– Женщин здесь нет, – развел руками Саладин. – Бери золото! На базаре купишь себе, какие понравятся.