– Говори.

– Отстань. Сказала: ничего – значит, ничего. Попробуем обойти их. – Инокиня выглядела растерянной и одновременно огорченной. – Тут уже недалеко осталось.

– Потекла, что ли?.. – невольно ляпнул я, пораженный неожиданной догадкой. И стал ждать вспышки гнева, убежденный, что эта вспышка непременно последует.

Но не последовала.

– Да… – пристыжено прошептала Купава. – Вот же зараза! Не должна была. Правда – не должна была. Как некстати… и это… ты отвернись, отвернись…

– И что теперь? – Я отвернулся и стал рассматривать едва различимые фрески на стене.

Через недолгую паузу инокиня ответила с едва скрываемой досадой:

– Тебя надежно прикрывает твой амулет. Меня – мой; поверь, он не такой сильный, но работает исправно. Но женская кровь, особенно такая, по сути, сама очень мощный источник флюктуаций и будет очень сильно фонить – драугры пойдут на него косяком, никакие амулеты не помогут. Придется… придется…

– Биться придется, – закончил я фразу за нее. – Не переживай. Не брошу тебя.

Ну а что мне ей сказать? Некстати, конечно, но… словом, выгребемся как-нибудь… Тьфу ты! Нет, положительно мне везет с женщинами. Еще как везет, будь они неладны!

– Спасибо… – едва слышно прошептала Купава и отвернулась.

Отдыхали мы около трех часов, точнее не могу сказать: восприятие времени под землей сильно меняется. Поели, вздремнули по очереди, отхлебнули по глотку эликсира, после чего опять ступили в коридор. По словам Купавы, до родовой усыпальницы, где и была спрятана корона, оставалось всего с полверсты. Вроде как немного, но, с учетом недавнего события, это расстояние могло оказаться по длине равным всей нашей жизни.

– Стой… – шепнула Купава и продублировала свои слова жестом, вздернув руку вверх и сжав в кулак.

Я уже и сам увидел в зеленоватых сумерках две тонкие фигуры в старинных, источенных временем доспехах. Первый драугр стоял посередине прохода, опершись всем телом на топор с длинным древком, второй – чуть позади него, в рогатом шлеме и обрывках погребальных покровов, и на первый взгляд казался безоружным.

Боковой коридор, через который Купава собиралась сократить путь к усыпальнице, неожиданно оказался замурован. Значит…

Я осторожно попытался протиснуться вперед, но инокиня придержала меня за руку.

– Не спеши… – Купава ловко сменила болт в самостреле и прицелилась в мертвецов. Тренькнул спуск, и стрела с хорошо различимым стуком вонзилась прямо в грудь умертвия с топором.

Мертвеца качнуло назад, он опустил голову, разглядывая торчащее из иссохшего тела древко, а потом одним движением вырвал стрелу. Я выматерился от досады: похоже, этих драугров можно расстреливать до посинения, без малейшего вреда для оных. Разве что из осадного требушета пальнуть.

Но второй мертвец среагировал очень странно – он с глухим рычанием ударил своего товарища и выдрал стрелу из его рук. Еще мгновение – и закипела жуткая схватка, живые трупы с рычанием катались по земле, пластины доспехов с лязгом летели по сторонам вместе с оторванными конечностями и кусками мертвых тел.

Через некоторое время в битву вмешались еще два мертвеца, схватка вспыхнула с новой силой, и наконец на ногах остался всего один, правда, сильно изломанный драугр. С вожделением прижимая к себе наконечник болта с кусочком древка и отчаянно хромая, он куда-то убежал, даже бросив свой топор. Остальные умертвия валялись на земле неряшливыми кучками гнилой плоти, из которых торчали обнаженные черные кости.

На мой вопросительный взгляд Купава смущенно буркнула:

– Сам подумай… Идем, только не спеша, там их должно быть еще много.

– Понятно. – Я наконец догадался, что инокиня сотворила со стрелой. Ага… типа свою слабость в силу обратила. Ох уж эти женщины…

Картина повторилась через сотню метров; правда, теперь умертвия рубились оружием, с большей эффективностью и гораздо зрелищнее. Схватка сместилась в боковой коридор, туда попытался скрыться счастливый обладатель стрелы, так что мы беспрепятственно дошли до самой усыпальницы. Даже не ожидал, что так легко все получится. Правда, теперь впереди – самое трудное.

– Здесь… – Купава провела рукой по черным железным дверям, полностью покрытым руническими символами. – Здесь…

– К чему готовиться?

– Не знаю, – шепнула девушка. – Здесь лежат основатель рода Кром Чарнота и Идильда Красивая, его жена. И ближники. Как случится – я не знаю. Но по возможности не вмешивайся…

Двери, скрежетнув, поддались, в лицо ударил яркий свет от огня, вспыхнувшего в больших чашах по периметру помещения. В просторном круглом зале, высеченном в скальном массиве, посередине стояли два больших каменных саркофага, украшенных грубой примитивной резьбой. Множество таких же гробниц, только проще видом и меньше размерами, теснились вдоль стен, завешанных истлевшими гобеленами. Не менее полусотни…

Я ожидал грохота сметаемых крышек и лязга доспехов поднимающихся мертвецов, но ничего этого не произошло. Стояла мертвая тишина, иногда прерываемая треском пламени и зловещим шепотом сквозняка.

Успел лишь приметить несколько скелетов на полу подле главных саркофагов, как Купава громко и торжественно, нараспев, произнесла:

– Я Купава Чарнота, дочь Олмуда Чарноты и Лидии Умной, пришла за своим по праву последней дщери рода Чарноты!!!

Несколько мгновений ничего не происходило, по лицу девушки пробежало недоумение и отчаяние, но вдруг что-то блеснуло, я невольно зажмурился, а когда открыл глаза…

Когда открыл глаза, гробницы исчезли, перед нами на резных каменных тронах сидели мужчина и женщина в богатых одеяниях, а за ними стройными рядами выстроилось множество вооруженных до зубов воинов. Все они казались абсолютно живыми, настоящими, что только подчеркивало нереальность происходящего – ведь эти люди были мертвы уже не одну сотню лет.

– Наконец-то! Долго мы тебя ждали, дщерь рода нашего! – торжественно произнес мужчина на троне. Его голос раздался в зале мертвых подобно грому. Коренастый, с суровым морщинистым лицом, орлиным носом и длинной белоснежной бородой до пояса, он сидел совершенно неподвижно, как каменное изваяние, вислые седые усы даже не пошевелились, но слова прозвучали отчетливо и ясно.

– Кто с тобой? – неожиданно спросила женщина, сидевшая рядом с ним. Как я понял, та самая Идильда Красивая. Она оправдывала прозвище своей величественной, но немного суровой красотой, проглядывающейся даже под печатями возраста. Но голос звучал очень молодо и поражал своей силой.

– Мой спутник и ближник, – ответила Купава, склоняясь перед предками в почтительном поклоне. – Достойный муж.

– Здесь место только мужам нашего рода! – недовольно рыкнул Олмуд. – Возьмите его…

По строю воинов за его спиной прошел глухой ропот. Первые ряды, ощетинившись клинками, угрожающе качнулись в мою сторону. Я приготовился подороже продать свою жизнь, но…