том, каким должен быть новый общественный строй. Ленин в своих последних работах только начинал подступать к этому вопросу. Принципиально важно, что нет единой формы социализма для всего мирового сообщества. Она не может не зависеть от национальных, культурных, экономических условий, в которых находятся народы, провозгласившие социалистический курс, их менталитета, их духовно-исторического опыта. Для русских, украинцев, белорусов – а это единая нация – он один, для западной христианской традиции – другой, для мусульман – третий, для латиноамериканских народов – четвертый… Каждый народ ищет свой путь к социальной справедливости, не чуждаясь при этом достижений других стран на этом пути, прежде всего таких, где люди живут хорошо или даже очень хорошо.

Возьмем, например, Швецию, Финляндию и Австрию. Чем, прежде всего, оценивается внутренняя политика государства – заботой о детях и стариках. В каждой из этих стран – бесплатное образование, бесплатное здравоохранение, великолепное пенсионное обеспечение. Социальная справедливость в них достигается четким механизмом перераспределения богатства, основу этого механизма составляет прогрессивное налогообложение. В Швеции оно достигает 70 процентов. В каждой из трех стран базовые отрасли экономики национализированы – то есть от 30 до 40 процентов производственных мощностей принадлежат государству. В этих странах не было революции, тем не менее их социальные достижения возникли не на пустом месте. В Швеции рабочая партия почти тридцать лет имела большинство в парламенте. В Австрии огромный вес имеет социал-демократическая партия. У финнов в Конституции положение о местных советах сохранилось с 1917 года, когда эта страна еще входила в состав России. Почему бы нам не взять за образец эти страны, где есть элементы социального и, скажем так, социалистического государства? Есть также пример быстро развивающихся Китая и Вьетнама, которые, внедряя элементы рыночной экономики, остаются на путях строительства социализма. Но мы, в сущности, идем по пути латиноамериканского олигархического капитализма. Законы, которые принимает Государственная дума, в основном защищают интересы крупных предпринимателей, финансовых кругов. В 2000 году у нас было семь или восемь миллиардеров. Сегодня – 101, причем в период кризиса их число удвоилось. Что касается остальных, то по европейским нормам у нас 14 процентов населения – нищие, еще 25 процентов – бедные. Обеспеченными считаются 10–15 процентов, богатыми – 3 процента. Для того, чтобы сократить чудовищный разрыв в жизненном уровне между бедными и богатыми, правительство, законодательная власть не делают ровным счетом ничего. Поэтому народ вымирает. Хотя в последнее время рождаемость несколько увеличилась, смертность все равно ее превышает. Даже если верить данным последней переписи, а веры ей очень мало, численность населения у нас сократилась на 2,5 миллиона человек. Но при всех случаях эта цифра не соответствует действительности, поскольку она не учитывает колоссальную миграцию. Большое число приезжих как бы затушевывает картину демографической катастрофы, которую переживает Россия.

И дело не только в падении рождаемости. Председатель Совета Федерации Сергей Миронов в 2006 году говорил, что из страны после распада Союза уехало 5 миллионов человек – больше, чем в годы Гражданской войны. Поток ищущих счастье за границей не уменьшается. Но изменился социальный тип иммигранта. В первом потоке уезжали люди весьма состоятельные, затем – научные работники, которые не находили применения своим силам в так называемой новой России. В результате страна лишилась 700 тысяч специалистов с высшим образованием. А сейчас из страны уже потянулся средний класс – люди энергичные, не лишенные предпринимательской жилки, накопившие деньжат, чтобы купить дом, скажем, в Болгарии или на Кипре. То есть от нас уезжают высококлассные специалисты и более или менее успешные предприниматели, а к нам приезжает неквалифицированная рабочая сила из бывших республик Советского Союза. А наши квалифицированные работники стареют.

Средний возраст станочника в российской оборонке – 60 лет. Оборудование, на котором он работает, морально и физически устарело. На нем крайне трудно производить конкурентоспособную продукцию. То есть нет ни кадров, ни современного оборудования. В результате вооружение страна стала покупать за границей. А Сталин, между прочим, не оружие там покупал, а станки, для того чтобы пушки, танки и самолеты делать в СССР.

Кстати, политика десталинизации, которую сегодня энергично проводят те, кто служит олигархическому капиталу, имеет целью закрыть вопрос о социализме, чтобы у народа не возникало желание вернуться к построению социально справедливого общества. Но уверен: эта политика обречена на провал.

– Юрий Анатольевич, под занавес нашей беседы классический русский вопрос: что делать? Как вы представляет себе выход России из кризиса?

– Вопрос я бы поставил иначе: что делать, чтобы сохранить Россию? Само ее существование сегодня под угрозой. Огромную территорию нашей страны при столь слабой плотности населения можно сохранить только при высоком интеллектуальном уровне ее граждан. Нужно прекратить политику дебилизации жителей России. Следует немедленно отстранить А. Фурсенко, осуществляющего эту политику, – в средней школе введением ЕГЭ, введением образовательного стандарта, включающего четыре предмета (в котором перестают быть обязательными русский язык, литература, математика, физика, химия и биология), в высшей школе сокращением числа вузов и введением двухуровневой системы образования – бакалавриата и магистратуры.

– Не так давно в Магнитогорске я встречался с деканом химико-металлургического факультета МГТУ Вахитом Бигеевым. Он делился впечатлениями от первого выпуска бакалавров. Приведу его слова: «Вот уж у кого каша в голове. Это, как бы вам сказать, такой натуральный полупродукт – полуинженеры. Скажем, студенту пятого курса, когда ему не все ясно, систематизировать знания помогает преддипломная практика, а у бакалавра ничего этого нет. Если он устроится на Магнитогорском металлургическом комбинате, то, думаю, будет практические знания получать на рабочем месте, а к нам ходить доучиваться. Как специалисты бакалавры менее зрелые, чем выпускники техникумов». То есть престиж инженерной профессии введение двухуровневой системы высшего образования уронило как никогда низко.

– Так ведь это сознательная политика. Дмитрий Ливанов, в недавнем прошлом заместитель Фурсенко, а ныне ректор МИСИС, готовящего, кстати, инженерные кадры для металлургии, собрав профессорско-преподавательский состав, сказал буквально следующее: «Вы должны по-новому подойти к подготовке специалистов. Нам не нужны разработчики технологий, а нужны люди, которые приспосабливают иностранные технологии к нашим условиям».

Но вернемся к вопросу, как сохранить Россию. При растущей пропасти между богатыми и бедными, чудовищных диспропорциях между массой неимущих и кучкой нуворишей социальный взрыв в стране становится неизбежным. Для сохранения социального мира в стране нужно срочно ввести прогрессивную шкалу налогообложения, с тем чтобы справедливо перераспределить богатства страны.

Второе. Среди развитых стран у России составляющая заработной платы в себестоимости продукции самая низкая. В США существует минимальная цена часа труда, которая ограничивает произвол работодателей. У нас следует законодательно утвердить, что доля зарплаты в себестоимости продукции