творца «Войны и мира» и «Анны Карениной», все остальное – приготовление к ним.) <…>

Впервые опубликовано в журнале: «Богословский вестник». 1914, апрель. С. 771–773.

1 Андрей Иванович Кронеберг (1814–1855) – критик и переводчик сочинений Плавта, Жорж Санд и Шекспира.

165. Я. А. Денисову

8–9 ноября 1887 г., Оптина Пустынь

Милый и дорогой Денисов, раз навсегда оставьте эту дурную, хотя и многим свойственную привычку: опоздал ответом или визитом – застыдился и совсем перестал писать и ездить. Никогда не поздно возобновить добрые отношения! – И я опоздал Вам ответом ровно на месяц (Ваше письмо от 6 октября, а получено оно было или 8 или 9). Разный недосуг мешал, но я не забывал и соблюдал очередь в делах, теперь она дошла и до Вас.

Все, что Вы делаете в деревне, мне очень нравится – и то, что Вы так успешно хозяйничаете, что Вы на охоту ходите, и то, что мою книгу дали дядюшке1 читать. Одно жаль, боюсь с недугами моими не дожить до удовольствия видеть, что Вы оставили «филологию» и обратились наконец к более живому делу – к истории! Дождусь ли до этого? А образ жизни Ваш, помещичий, очень Вам полезен как противовес Вашим слишком кабинетным наклонностям.

Вы пишете, что все знающие меня жалеют, что участие мое в новом «Гражданине» не будет так деятельно, потому что я остался зимовать в Оптиной… А я здесь блаженствую, потому что имею здесь многое из любимого мною, чего я в Москве был лишен. Чувствую лишь одно лишенье – это отсутствие беседы с такими милыми молодыми друзьями, как Вы, Кристи, Александров, Уманов2 и т. д. Впрочем, все они (кроме Вас) писали мне не раз. Даже и m-lle Попырникова3 летом писала мне.

В «Гражданин» я в течение последних недель 3-х (с половины октября) послал уже 5 статей (политических) и готовлю 6-ю; первая уже напечатана 2-го ноября под заглавием «Пробуждение старых мыслей и чувств», 2-я – «Нужна ли правда в политической печати?», 3-я – «Suum cuique»[54], 4-я – «Мой исторический фатализм», 5-я – «Судьба Бисмарка и недомолвки Каткова», 6-я будет озаглавлена «Гипотезы Данилевского и мои мечты». Я, впрочем, чувствую, что все хожу вокруг да около главного – и все не решаюсь еще выставить прямо свои 7 столпов… Покажу один немного и смолкну! Сам я не знаю, почему это? Разумеется – не от умственной робости, которой, слава богу, не страдаю, а, вернее, от желания выразить как можно яснее и убедительнее дорогую мысль. Впрочем, здесь у меня в келье так хорошо, просторно и даже отчасти красиво, и вид из окон так покоен, далек и хорош, что мыслить мне стало гораздо легче здесь, чем в Москве. <…>

Петру Евгеньевичу4 я писал еще в августе или сентябре, но он поступил, как истинная свинья, в этом случае – не ответил. Не живи я под боком у отца Амвросия, так я давно бы ему это прямо написал. Да что скажет старец, когда я сознаюсь ему, что я сделал это даже не сгоряча, а после неоднократных размышлений. Нет, не мораль призвание русских! Какая может быть мораль у беспутного, бесхарактерного, неаккуратного, ленивого и легкомысленного племени? А государственность – да, ибо тут действуют палка, Сибирь, виселица, тюрьма, штрафы и т. д… Небось Каткову или Делянову нашел бы время ответить, право, свинья (хотя в других отношениях и прекрасный человек). Ну, прощайте, целую Вас и желаю Вам успеха в хозяйстве и в охоте, и, пожалуй, и в филологии, в надежде на то, что пресытитесь ею наконец и бросите ее!

Ваш К. Леонтьев

9 ноября

А Вы о главном ни слова мне не пишете: были ли Вы хоть раз в церкви за все это время? Отчего Вы Успенским постом не говели? В деревне летом это так приятно и легко. Смотрите, Денисов! Бог во всем Вам поможет, по опыту Вам говорю!

Впервые опубликовано в сб. «Мирный труд». 1905. Кн. 2.

Яков Александрович Денисов был студентом катковского лицея в Москве и познакомился с К. Н. Леонтьевым на музыкально-литературных пятницах у П. Е. Астафьева. Впоследствии профессор Харьковского университета.

1 Дядюшка — неустановленное лицо.

2 Николай Алексеевич Уманов — принадлежал к кругу молодых почитателей К. Н. Леонтьева (А. А. Александров, И. И. Фудель, Я. А. Денисов). Впоследствии член городского суда в провинции.

3 М-llе Попырникова — см. коммент. к письму 172.

4 Петр Евгеньевич – П. Е. Астафьев.

166. А. А. Александрову

8 декабря 1887 г., Оптина Пустынь

<…> Ведь в этом человеке1 столько поэзии: его физическая сила, его рост, его военный вид, его жестокость и его милая иногда светская любезность, его шрам на щеке – след студенческой дуэли на эспадронах. (Один старый студент-дуэлист водил с собою очень большую собаку, которая пугала и беспокоила всех студентов; Бисмарк, тогда еще почти мальчик, подошел к нему и хладнокровно сказал: «Вы, милостивый государь, дурак!» Дрались, и он был ранен в щеку.) Как он разбил кружку об голову либерала, который грубо бранил публично правительство; как он в палате вызвал профессора Вирхова на дуэль за какую-то парламентскую дерзость (тот – на попятный двор). И при этом он хороший охотник; он любит читать Евангелие, а иногда французские романы; ходит за грибами и умеет, кажется, солить их (в России научился). Лучше многих из нас и Россию понимает. И называет все по имени: прямо говорит в Рейхстаге, что не было великих дел без огня и железа. Остряк; пьет много пива. Сам обезоружил студента, который в шестидесятых годах стрелял в него; взял дурака за шиворот и отвел в полицию.

Да ведь это и есть то самое, что нужно, т. е. развитие личности, упадок и принижение которой вредны и для политики, и для поэзии одинаково, даже косвенно и для религии. <…>

Впервые опубликовано в журнале: «Богословский вестник». 1914, апрель. С. 773–777.

1 …в этом человеке… – Имеется в виду О. Бисмарк.

167. А. А. Александрову

15 января 1888 г., Оптина Пустынь

<…> 2) Узнайте, что стоят сочинения Ю. Ф. Самарина1 (мне нужны богословские особенно, ну, и другие: менее всего нужны его нелюбезные мне «Окраины»2) и сочинения Конст<антина> Серг<еевича> Аксакова и напишите мне.

3) Попросите Фета выслать мне (посылкой – это дешевле и вернее) «Энеиду»3 его и в особенности Шопенгауэра