туда, ночью должен был вернуться и в восемь утра, как всегда, быть на месте. Но его нет. Поэтому работники слегка занервничали и, когда увидели твою машину, прикопались.

– А что с ним стало?

– Ничего. Дослушай. В общем, эти бараны боятся ему позвонить, потому что его пиздец как злит, когда кто-то по мелочам с ним связывается по проводному. Это только для ЧП. Никто не знает, что с ним случилось, а я знаю. Салима помнишь?

– Грубиян? – зачем-то переспросил я, хотя и так было понятно, что о нем речь.

– Да. У него отпуск, и он собирался на недельку в Турцию к своему двоюродному брату. В общем, я с утра начал дергать его, а он тоже на связь не выходит. Жена говорит, что поехал в горы, а это значит, что он там – наверху, с Ахмадом. Они часто там остаются. Компанией на ночь. Бывает, слегка пропустят по банке. В общем, нормально сидят. Никто не знает, почему они там остались, и это пиздатая возможность для нас с тобой. Я чуть напряг местных. Говорю, что-то серьезное. Вместо звонков надо поехать, проверить. Нам организовали уазик. Надо успеть, пока не стемнеет. Место труднодоступное, но красивое. Покататься хочешь?

– Да, конечно, – сразу согласился я. Всяко лучше, чем наедине со своими мыслями сидеть.

Я прихватил пару вещей, включая дневник Кумсият, мы вышли на улицу и сразу направились к его машине.

– Понял все?

– Вы говорите, что начальник Ахмад и следак Салим отдыхают прямо сейчас в домике в горах дольше, чем нужно, и поэтому сотрудники нервничают. Вы раскачали суету и сказали, что надо поехать посмотреть, и теперь нам организуют машину?

– Я же говорил, ты до хуя умный, – подмигнул мне Заур.

Наверху нас уже ждал уазик. Рядом нервно покуривал молодой полицейский, в нем я узнал того бедолагу, который утром направил на меня пистолет, предварительно ткнув лицом в землю.

Через пару минут мы начали подъем по той же дороге, по которой я пять лет назад отчаянно пытался поднять папину «приору», чтобы догнать несколько полицейских машин. Именно там, в двадцати минутах езды, на небольшой смотровой площадке Хамзат скинул Али в ущелье. Никогда не думал, что снова совершу это восхождение.

– А зачем мы вообще туда едем? – спросил я.

Мы сидели на заднем сиденье. В ответ Заур пнул мою ногу, потом на аварском сказал водителю что-то про музыку, и тот включил очень громко старый аварский хит. Ситуация становилась все более дикой.

– Мы едем с ними пообщаться. – Заур сказал это настолько тихо, что мне пришлось читать по его губам.

– О чем?

– Чтобы Салим взял себе это дело. Расследование убийства. Чтобы все взял на себя. Нам нужен надежный человек, чтобы скрыть наш… ну ты понял… – Заур даже опустил как-то виновато глаза.

Я был рад, что он испытывает хоть чуточку раскаяния в нашей ошибке.

– А зачем туда ехать?

– Потому что надо уломать его. Вообще, если они там, то, скорее всего, слегка пьяные, и это нам на пользу, а если еще не успели пропустить, то мы им поможем. Надо создать обстановку. – Заур руками показал, будто собирается творить какую-то магию. – А так это серьезный разговор, а мы в ссоре. Пару лет не разговариваем.

– С Салимом?

– С обоими. – Заур раздосадованно покачал головой.

Его ответу я, конечно, не удивился. С Зауром только каким-то чудом можно было оставаться в нормальных отношениях.

– Когда я увольнялся, я не хотел, чтобы Салим занял мое место. Он не был готов. Я вообще хотел, чтобы он перевелся. У него башка работает лучше в кабинете. Мог бы спокойно в бумажках копошиться без всей этой хуйни. Но он хотел именно сюда. Не знаю, кому и что он доказывал. В общем, я ушел, а он попросился на мое место, и я послал его на хуй за это. Пусть делает, чё по кайфу. У него своя жизнь. Своя машина. Если он хочет ее разъебать об эту дорогу, пусть делает.

– Понял, – сказал я, слегка удивившись тому, что Заур использовал метафору разрушения жизни, правда, на свой лад.

– Но надо закрыть этот вопрос сегодня. Если он не возьмет дело, с утра оно уйдет другому, и тогда все. Пизда.

– Вы собирались бросить материться, – сказал я, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

– Я пиздец сколько всего обещал в этой жизни. Один хуй… – махнул он рукой в мою сторону.

Я вспомнил о месте, откуда упал Али. Уставившись в окно, я пытался вспомнить, где это произошло, но тогда была зима, поэтому сейчас было тяжело его определить.

– Проехали уже, – спокойно сказал Заур, как будто прочитал мои мысли, и громко, на аварском, обматерил певшую звезду.

Водитель понял намек и выключил музыку. Через десять минут машина остановилась. Заур сказал:

– Все, дальше пешком, минут пять.

Мы вышли из машины, перед нами открылся невероятный вид. Будто весь горный Дагестан был подо мной.

– Скоро закат, – заметил Заур и пошел вперед.

Я увидел «ленд-крузер» и новую модель «Нивы», очевидно, принадлежавшие Ахмаду и Грубияну.

– Если вдруг в процессе разговора или, блядь, спора у тебя возникнет желание вставить пару слов пусть даже в мою защиту, оставь их при себе. Понял?

– Да.

– Они тебя не переваривают. Особенно Салим, и когда в воздухе запахнет жареным… когда они поймут, что, возможно, мы арестовали не того, вот тогда они начнут не переваривать тебя еще больше. Понял?

– Да.

– Поэтому ты просто опусти глаза и кивай. Будут оскорблять – тоже кивай. Похуй, что бы ни сказали. Наша задача, чтобы Салим взял дело. Понял?

– Да.

Бугристая грязная дорога постепенно таяла в зелени, пока не превратилась в тропинку в лесу, но долго по ней идти не пришлось. Мы оказались на горной поляне, при этом сама гора еще на сотню метров уходила вверх. На этой поляне стоял аккуратный двухэтажный дом, с виду напоминавший большую деревянную избу, прямо как дом Муртуза, но, подойдя ближе, я понял, что это лишь стилизация. Судя по тому, что