Глухо рыча мотором, машина развернулась, чуть не задев крылом заснеженный забор.

— Черт! Ничего не видно, — сквозь зубы прошептала Александра, но включать фары не стала. Так без света и выехала на дорогу, ведущую к реке.

Перед воротами знакомого дома метались темные тени. Сквозь метель большой переносной фонарь слабо светился желтым, будто тусклая рассветная луна.

Автомобиль затормозил перед распахнутыми настежь воротами.

— Александра! Ты откуда? — К ней бросилась темная фигура с фонарем, в которой она с трудом узнала собственного мужа. В ответ на ее хладнокровный вопрос, в чем дело, муж ответил: — Маша пропала, вот ищем…

В это время вторая фигура в нелепом ватнике с поднятым от ветра воротником приветственно кивнула ей.

Александра смотрела на эту фигуру во все глаза и не верила себе… А когда поверила, со злости стиснула зубы и обессиленно опустила набухшие от недавних слез веки. Она ее узнала!

Но если то была не она… То кто же?

Утро было мрачным и тягостным. В доме царила такая глухая тишина, будто все умерли. Снегопад прекратился, в окне серело низкое тяжелое небо. Выбравшись из кровати, я спустилась вниз. После внушительной дозы транквилизаторов голова гудела, как паровоз, на всех парах летящий к станции. Передо мной всю ночь стояло мертвенно-бледное лицо Маши, заметенное снегом. Оно и теперь витало передо мной в дымке сумрачного утра…

Завтрак стоял на столе, как обычно. Как всегда, йогурт и ореховые коржики из кафе. Я присела на стул. Отломила кусочек, отправила в рот. Сморщилась оттого, что коржик застрял в горле — организм не был настроен принимать витамины, углеводы и калории.

Домработница, аккуратная и сдержанная, как всегда, возникла в дверях, точно безмолвное привидение.

— Виталий Васильевич и Сергей в морге, — доложила она. — Хотите кофе?

— Нет, — сказала я. — А где…

Я замолкла на полуслове.

— Александра Леонидовна? В спальне, отдыхает. Она всю ночь не спала, плакала. Кто бы мог подумать, что она так любит Машу…

— Любила, — поправила я.

— Да, любила…

Мы помолчали. Наталья Ивановна стояла возле холодильника, скрестив руки на груди. Я тщательно пережевывала коржик, надеясь, что рано или поздно у меня найдутся силы протолкнуть его в пищевод.

— Кстати, вашу одежду обещали доставить из морга не раньше обеда, — произнесла домработница металлическим тоном. — Ее должны еще обработать эксперты-криминалисты.

Я поежилась.

— Ничего страшного, я надену что-нибудь другое. — Невозможно было даже помыслить, что придется надеть куртку, которая была в тот вечер на убитой.

Домработница не уходила.

— А Стас не появлялся? — спросила я — молчать было неудобно.

— Нет! И вряд ли он скоро здесь покажется… Я имею в виду, его вновь ищет милиция…

— Неужели его опять хотят обвинить в случившемся?

— Кого же, как не его! — Тон ее ответа был странным.

— Похоже, вы его в чем-то обвиняете?

— Как хорошо, что его мать умерла и не дожила до этого ужасного дня! — вздохнула Наталья Ивановна и лицемерно воздела глаза к небу.

— Если бы он был вашим сыном, вы бы так не думали… Вы бы до последнего верили в него!

— Слава Богу, мой сын далеко, и он не дает мне поводов для беспокойства… Кстати, я хотела сегодня навестить его, но боюсь, придется отложить поездку, вдруг я понадоблюсь здесь.

— Вряд ли… — сказала я. — Обязательно поезжайте. В этом доме так тяжело находиться… Думаю, вас сможет полностью заменить Александра Леонидовна.

Честно говоря, я надеялась, если домработница уедет, у меня будет больше возможностей для маневра.

После завтрака я позвонила Ненашеву. Он был в конторе. Его голос был свеж и удовлетворенно журчал в трубке — очевидно, он был доволен и своей жизнью, и собой, и людьми.

— У меня хорошая новость! — сказал он. — Отгадай с трех раз какая!

— А у меня плохая новость, отгадай с трех раз какая… — мрачно ответила я.

— О плохом позже… Сначала о хорошем. Твои сведения о продаже наркотиков взяли в разработку. За этим черным типом уже давно охотятся, только материала на него мало. Если все получится, то скоро твой драгоценный Тхан Мгомбо Свидлер сядет на скамью подсудимых…

— Слишком поздно, — вздохнула я. — Слишком поздно…

В двух словах я рассказала, что случилось.

Мишка удивленно присвистнул.

— Насколько я понимаю, — произнес он серьезным тоном, — нам в это дело мешаться не стоит. Не наш профиль!

— Угу, — согласилась я.

— Принеси наши соболезнования хозяину и езжай домой. Тебе там больше делать нечего, не стоит понапрасну людям глаза мозолить.

— Угу.

— Хоть подозревают кого? — спросил Михаил. — Что слышно?

— Наверное, опять Стасика. — Я пожала плечами. — Его до сих пор нет. Всю ночь где-то пропадал.

— А ты что думаешь?

— Кажется, я сегодня потеряла способность думать. Может быть, даже надолго… Но вот о чем я тебя попрошу… Попробуй узнать, где был Свидлер вчера в районе от десяти тридцати до одиннадцати тридцати. Сможешь?

— Попробую! — Мишка согласился подозрительно легко. Через секунду он добавил: — Ты что же, думаешь, что это он? Поперся в такую даль, чтобы припугнуть бедную наркоманку, которая задолжала ему денег?

— Во-первых, наркоманка не бедная, во-вторых, сумма денег очень крупная, в-третьих, он мне сам сказал, что найдет ее…

И, как видно, он сдержал свое слово!

Ненашев был прав — здесь мне больше нечего делать, пора уезжать. Надо попрощаться со всеми и собрать вещи.

Вещей было немного. Я свернула клубком свитер, бросила его в сумку. Взяла в ванной зубную щетку, расческу. Окинула взглядом комнату. На письменном столе высилась стопка книг. Ах да… Если вечером уезжать, то сейчас самое время рассчитаться с долгами.

Взяв книги под мышку, я вышла из комнаты. Внизу послышался цокот острых каблуков, мелькнули каштановые кудри, рассыпанные по плечам, — навстречу по лестнице поднималась Александра. Она выглядела отвратительно. Припухшие веки, желтоватая кожа, одутловатое, точно после долгих слез, лицо — все изъяны не смог скрыть даже густой макияж. Она внезапно подняла голову, и меня остановил ее ненавидящий взгляд.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила она меня.

— На лестнице или вообще? — осведомилась я.

— Не смейте хамить мне! — Она неожиданно зашлась истерическим криком. — Убирайтесь отсюда! Все произошло из-за вас! Вы принесли этому дому столько несчастья! И не смейте здесь больше появляться!