Очевидно, Хозяина утомил разговор, поэтому он долго не отвечал. Он задумался, изучая список, затем вновь махнул рукой и с полок начали взлетать новые артефакты.

- Богиня – действительно очень важна. Она – ценнейшее сокровище моей коллекции. Так угадай, почему я поручил заботу о ней тебе?

- Потому что вы меня чуть-чуть цените? – обрадованно предположил Нриз. – Вы же сами сказали, что у големов не хватает творческого подхода!

- Идиот! Да чтобы чем-то тебя занять! Всё равно твою работу проверяют и перепроверяют управляющие системы Цитадели и несколько големов, а когда ты что-то делаешь не так – поправляют. К тому же я знаю, что ты не сможешь ничего испортить – во-первых, тебе не позволят оковы подчинения. Правда это «во-первых» не является защитой от идиотизма, и тут в дело вступает «во-вторых». Големы и системы Цитадели уничтожат тебя прежде, чем ты успеешь нанести хоть какой-то вред, осознанно или неосознанно. Посмотри на себя! Ты же дряхлая разъевшаяся неполноценность! Можешь… как там у вас говорят? «Пнуть ведро» в любой момент! Неужели ты хоть на секунду представил, что я мог поручить тебе хоть что-то, без чего нельзя обойтись? Неужели ты решил, если ты вдруг исчезнешь, функционирование Цитадели будет нарушено хоть в ничтожной степени?

Нриз рухнул на голени и зашёлся в рыданиях. Он знал, что Хозяин такого не любит, но не смог сдержать переполнявшие его эмоции.

- То есть… - всхлипывая, спросил он, - То есть, я вам в тягость? То есть, вам было бы лучше без меня?

- Ну-ну, не переоценивай свою значимость. «В тягость» - слишком сильное выражение. Но ухватил ты всё верно – без тебя действительно было бы лучше.

Нриз зашёлся в новом приступе рыданий.

- Ладно, меня разговор утомил. Убирайся, - бросил Хозяин. – Только не вздумай устроить какую-то глупость. Ну, по крайней мере, пока я ещё здесь.

Нриз вскочил на ноги, развернулся и выбежал со склада. Из-за застилающих глаза слёз, он не видел, куда идёт, но безупречная память не подвела – вскоре он оказался в своей комнате, где тяжело рухнул на кровать, чтобы заплакать по-настоящему.

***

Я боялся Эгора, боялся, что он воспрепятствует моему плану, станет непреодолимым препятствием, неосторожным словом разрушит долгие месяцы подготовки. Как оказалось, мне следовало опасаться отнюдь не этого. Следовало не просто бояться, а приходить в ужас от мысли, что он начнёт мне помогать.

Семена, которые я сеял всё это время, дали обильные всходы. Нриза обуревали неуверенность, страхи и сомнения. Он прекрасно осознал ту мысль, что я пытался ему донести и даже начал приходить к правильным выводам.

Но стоило ауф Каапо вернуться в Цитадель, как Нриз тут же побежал к нему, чтобы развеять свои страхи. Он задал Эгору вопросы, ответы на которые могли окончательно похоронить мои планы. Стоило тому проявить немного такта, продемонстрировать жалость или сострадание, утешить и ободрить – всё было бы закончено. Нриз решил бы, что он нужен и ценен, что от него что-то зависит, возможно, что его даже любят.

Но мы же говорим об Галадийре Эгоре Рундриге ауф Каапо, главном кандидате на звание «герр Главный Ублюдочный Социопат Вселенной». Как обычно, он не стал кривить душой перед Нризом, не стал приукрашать и смягчать слова. Эгор вывалил на Нриза всё, что думает – причём, небрежно, между делом. При этом у него получилось даже лучше, чем если бы он решил Нриза намеренно растоптать и уничтожить. Равнодушие и правда вместе оказались страшным оружием. Уничтоженный Нриз решил свести счёты с жизнью и только прямой приказ ублюдка не позволил ему сделать это немедленно.

Я понимал, что его, а значит и моя жизнь висит на волоске. Понимал, что стоит Эгору убраться по делам, как жизнь Нриза перестанет стоить и пфенниг, что он убьёт себя быстро и эффективно, задумываясь лишь о том, чтобы оставить как можно меньше следов, чтобы не огорчать своего Хозяина видом мёртвой разлагающейся туши.

Мне повезло. Нриз примчался в свою комнату, завалился на кровать и зашёлся в рыданиях. И компанию ему составляли лишь Тааг-18, статуи двух зелёных толстяков и одного осла. А потом он окончательно обессилел и забылся, заснув тяжёлым тревожным сном.

Впервые в жизни я почувствовал, что значит быть настоящим священником благословенной госпожи. Что значит занимать своё место, делать то, что должен, к чему лежит душа. Мне хотелось спасти Нриза. Не из какой-то выгоды, не из-за того, что это соответствовало моим планам, а его смерть стала бы концом и для меня. Мне просто стало его жалко – ведь как сильно я бы его ни ненавидел, как бы сильно меня он не раздражал, а порой и вовсе бесил, такого обращения не заслуживал даже он. Я прильнул к благодати госпожи, пропуская её сквозь суть своей души, чувствуя, как она пульсирует в такт биению моего сердца. Я отдал самого себя, не думая о выгоде и не строя планов, испытывая лишь одно желание – удержать, не дать сорваться, спасти. Я почувствовал руки Ирулин, сжимающие мои ладони, её крылья, струящиеся из-за моей спины, ощутил, как её тело погружается в меня, наполняя всю мою суть. Над моей головой возник Символ богини – закрытое око и распахнутое крыло, а в руках материализовались Атрибуты – цветок каралии и перо ночного странника. Реальность сна стала подчиняться моим мимолётным желаниям, была мягкой и пластичной, словно облака, но нерушимой и надёжной, словно адамантит.

Я не знал, что видит Нриз – мне не требовалось манипулировать и подстраивать, а хотелось лишь успокоить и спасти. Нет, разумеется, я мог заглянуть в его сон, изменить его и направить. Но мне не хотелось. Мне достаточно было знать, что