придет телеграмма из Иллинойса. Как только она придет, дай мне знать, Билл. — Он постоял, задумчиво подергивая себя за мочку уха, потом буркнул:

— Я буду в своем номере, — и поспешил к лифту.

Дверь люкса была заперта. Шейн громко постучал. Вскоре в комнате послышались шаги, щелкнул замок, и дверь осторожно приоткрылась.

Шейн распахнул дверь.

Филлис попятилась от него. Ее огромные глаза возмущенно смотрели на мужа. На ней был халат из голубой шелковой тафты, волочившийся длинными складками по полу и шелестящий при каждом движении. Филлис скрестила на груди руки и выпрямилась — стройная и неприступная.

— Что это ты репетируешь, милая? — улыбнулся Шейн. Его серые глаза смеялись. Он захлопнул дверь и шагнул к жене, вытянув вперед руки.

Филлис возмущенно оттолкнула его.

— Не прикасайся ко мне! — резко приказала она. — Посмей только пальцем ко мне притронуться!

Веселье в глазах Шейна погасло. Улыбка ушла с его покрытого морщинами лица медленно, словно он хотел сохранить ее, но не мог заставить мышцы лица повиноваться.

— Что за чертовщина, Фил? — детектив испытующе осматривал себя и даже принюхивался, чтобы удостовериться, что не влез по небрежности в какую-нибудь мерзость.

— Не пытайся перевести это в шутку! — снова напустилась Филлис. — Я никогда не позволю тебе снова меня коснуться. Никогда, пока я жива!

— Ей-богу, я и не думал шутить! — запротестовал Майкл. — Я просто не понимаю, в чем дело. Никогда в жизни не был так мало расположен шутить. Что с тобой стряслось?

Филлис засопела и сказала сдавленным голосом:

— Оказывается, у меня еще осталось чувство собственного достоинства, только и всего. А ты, небось, думал, что оно окончательно исчезло, когда ты на мне женился!

Шейн беспомощно опустил руки и сузившимися глазами смотрел на жену. Она передразнила его позу и точно, как Майкл, сузила глаза. Он засмеялся, но это была лишь жалкая попытка обратить все в шутку.

— Ты злишься, что я не пришел раньше? Я был ужасно занят и…

— Конечно нет! — бушевала Филлис. — Я была бы счастлива, если бы ты вообще не вернулся.

Шейн вздохнул.

— Ну, будь же благоразумна, милая!

— Не смей называть меня милой! — огрызнулась она и топнула по ковру маленьким голубым тапочком. — Благоразумной? Ты, наверное, имел в виду — готовой все снести и со всем молча согласиться?

— Проклятие! — с горьким недоумением произнес Шейн. Он отвернулся от жены и пошел в ванную. Там открыл заветную бутылку коньяка и налил себе полстакана темной ароматной жидкости.

— Давай-давай! — визгливым истеричным голосом закричала Филлис. — Теперь еще накачайся бренди!

Шейн задержал стакан на полпути ко рту, хмуро посмотрел на янтарную жидкость, вздохнул и сделал два больших глотка.

Отставив стакан, Шейн внимательно посмотрел на себя в зеркало. Рыжие волосы торчали во все стороны, и царапины на левой щеке едва ли добавляли привлекательности его облику. Измученные глаза его отражения мрачно поблескивали над жесткой рыжей щетиной, удивительно быстро отросшей за этот длинный день.

В тысячный раз Майкл поразился, как ему повезло, что он женился на такой молодой и красивой девушке, как Филлис. И тут же с острым испугом подумал, что это счастье в любой момент может закончиться.

Может быть, то, что сейчас происходит, и есть начало конца?

Шейн никогда не знал, как справляться с подобными ситуациями. Ему приходилось успокаивать женскую истерику. Но не может же, черт возьми, человек бить по щекам свою собственную жену!

Шейн приложил ухо к приоткрытой двери в гостиную и услышал дикие рыдания Филлис.

Он молча закрыл дверь, сделал еще один большой глоток из своего стакана и отвернулся от взлохмаченного урода, глядевшего на него из зеркала.

Шейн плеснул в стакан еще бренди и залпом выпил. Потом торопливо снял галстук, подвернул воротник рубашки, закатал рукава и с удовольствием вымыл лицо и шею горячей водой. Потом взял свою бритву и старательно соскоблил уродливую щетину. Он смочил волосы горячей водой и аккуратно причесался.

Завязав галстук, Майкл бросил последний взгляд на свое отражение и решительно зашагал в гостиную.

Филлис сидела в глубоком кресле и покачивалась взад-вперед, закрыв лицо руками. Плечи ее судорожно вздрагивали. Вырывающиеся из сжатых губ стоны были невыносимы.

Шейн опустился на колени и обнял жену длинной рукой.

— Не надо, Фил, ради Бога! Я не могу этого вынести… — он осторожно отвел одну руку Фил от лица.

Вдруг Филлис подняла голову. В глазах ее не было слез. Они лучились весельем.

— Майкл Шейн! — расхохоталась она. — Не понимаю, как ты умудрился стать лучшим в мире детективом!

Рука Шейна, обнимавшая жену, напряглась. Он быстро поднял ее с кресла, уселся туда сам, легко перебросил Филлис через костлявое колено и несколько раз шлепнул ладонью, стараясь, чтобы звук был позвонче.

— Мне давно стоило это сделать, — мрачно сказал Майкл, но в голосе его звучало явное облегчение. — Когда поймешь свою ошибку, скажи "хватит".

— Хватит! — едва выговорила Фил сквозь истерический хохот.

Шейн легко приподнял жену, поставил на ноги и посмотрел ей в глаза.

— Теперь говори, зачем ты затеяла эту комедию? Ты совсем сбила меня с толку.

— О, Майкл! — простонала она. — Ты выглядел таким… Таким несчастным… Таким ужасно смешным, когда я начала притворяться. Я совсем не собиралась это продолжать, честное слово!

Филлис отстранилась от мужа и посмотрела на его шевелюру. Она мягко погладила Майкла по щеке, а потом обеими руками взъерошила густые рыжие волосы.

— Извини, Майкл. Это была плохая шутка. Но я… Я уже начала и не могла остановиться. В первый раз в жизни я почувствовала, что могу тобой управлять! — Она посмотрела на мужа огромными смеющимися глазами.

Шейн, улыбаясь, повалил ее на ковер.

— В следующий раз, когда ты выкинешь такой фокус, я тебя выпорю по-настоящему.

Весело улыбавшаяся Филлис надула губы.

— Дело в том, что у меня действительно была причина для скандала. На этой фотографии ты выглядишь так, словно все происходило всерьез.

Шейн уставился на жену, сидящую у его ног, обхватив колени руками.

— На какой фотографии, милая?

— На той, где ты снят с этой девицей Тейлор. — Филлис вскочила и подбежала к стоявшему у противоположной стены маленькому столику. Она схватила со стола черный конверт для фотографий и, вернувшись, протянула Майклу сверкающий глянцем снимок.

— Вот, — сказала она, снова усаживаясь перед ним на пол. — В жизни не видела подобного бесстыдства.

Фотография была, как и предсказывал Конвей, отличная. На щеке Шейна четко выделялись три кровавые полосы. Камера поймала удивленно-растерянное выражение лица детектива, когда он обернулся на свет вспышки. Его рука крепко обхватила талию Мидж, как будто он упорно старался удержать пытавшуюся вырваться девушку,