— Еще один вопрос. — Это, естественно, выступил я. — Вам следовало бы представиться, сеньор. Во всяком случае, сообщить нам, как вас следует называть.

— Своевременно напомнили, сеньор Баринов, — Стержнев понимающе улыбнулся.

— Можете называть меня сеньором Феликсом.

— А ваша фамилия случайно не Феррера? — прищурился я, потому что сочетание «Феликс Феррера» вполне соответствует сочетанию «железный Феликс».

— Если вам так удобнее, — улыбнулся Стержнев, — называйте меня именно так. Не ошибетесь.

После этого заявления он удалился, а мы остались распределяться по комнатам. Ленка тут же сцапала меня и втянула в самую дальнюю от лестницы, рядом обосновались Лусия и Эухения, потом Сесар с Харамильо, за ними устроили Рауля.

Пока Ленка проверяла, на чем спать будем, я включил телевизор, решив поинтересоваться, как отразились на острове Хайди события прошедших двух суток.

Новости начались, как ни странно, не с сообщений о вооруженных столкновениях в зоне «Зеро» или «Горном шале», которые по идее должны были составить местную сенсуху. Примерно пятнадцать минут народу рассказывали о том, что делается в Европах и Америках, помянули даже матушку-Россию, которая собиралась вывозить последних солдат из Германии. Показали, в частности, мою родную часть, уже пустую и переданную бундесам. Репортер ходил с оператором по пустым казармам и с явной издевочкой показывал всякие огрехи и недоделки, которые «иваны» оставили немцам на память. На кой хрен об этом надо было знать хайдийцам — спросите ихнее TV. Должно быть, для общего образования. Вот-де, ребятки, смотрите и радуйтесь, что русские вас так и не оккупировали. И молитесь на дядю Сэма, он добрый, мухи не обидит. Ну, бывает, конечно, побомбит изредка, с вертолетов постреляет, как в восемьдесят третьем году. Так это ж для вашей же пользы! А «иваны» придут, так они даже обои наклеят неровно… Бяки какие!

Потом пошел разговор поинтереснее — о событиях местного значения, а именно о проблемах наследства сеньора Бернардо Вальекаса, то есть Сифилитика. Как я понял из речуги, которую бодро толкал почти две минуты перед телекамерой «Хайди ньюс» сеньор Салинас, дела у конторы «ANSO Limited» подходили к трагическому финалу. Правда, никто не показывал по телевизору фотографии Анхеля Родригеса/Рамоса и не требовал срочно позвонить по телефону, если кто-то его где-то видел. Зато где-то за кадром кто-то заметил, что президент дон Хосе Соррилья собрал по поводу сложившейся ситуации срочное заседание кабинета министров, поскольку, как оказалось, министр экономики и государственных имуществ, узнав из газет о том, что 7/8 хайдийской недвижимости принадлежат «Rodriguez AnSo inc.», выразил крайнее удивление, а к вечеру застрелился.

Я ждал, что на экране появятся кадры, показывающие бомбежку «Горного шале» или хотя бы то, что осталось от бывшей «Лопес-28» после налета. Вместо этого в самом конце передачи, перед спортивными новостями, прозвучало без всякой картинки следующее коротенькое сообщение:

«Министерство обороны Хайди сообщает, что в течение текущей недели в ряде горных районов острова мобильные части войск хайдийской армии проведут тактические учения с применением боевых вертолетов. В связи с этим для обеспечения безопасности ряд дорог будет перекрыт патрулями военной полиции».

«А город подумал — ученья идут…» — процитировал я старую песню. Правда, мысленно.

Пока я знакомился с тем, как хайдийские СМИ заполаскивают мозги местным жителям и гостям острова, подоспел ужин. Я слопал его так быстро, что даже не заметил, из чего он состоял. Помню только, что там была свежайшая здоровенная отбивная — как раз такая, о которой я мечтал уже давно. После этого я сумел сделать только несколько шагов от стола до кровати, а затем, свалившись, заснул без задних ног. Ни дурацких, ни умных снов я на сей раз не увидел.

Классно выспавшись, еще раз плотно подзакусив за завтраком, мы с Хрюшкой начали было размышлять о делах плотских, но полизаться нам не дали.

Явился товарищ Веселов, которого по здешнему порядку именовали просто Антонио без всякой фамилии.

— Умберто и Феликс хотели бы встретиться с вами и Эухенией, — сообщил он.

— А я? — возмутилась Хрюшка.

— Пока о вас ничего не говорили.

Никакого вооруженного конвоя с Антошей не было, сам он не выглядел очень уж амбалисто, стало быть, считал, что мы с Эухенией люди умные и нарываться на неприятности не будем. Веселов отпер перед нами дверь, находившуюся в противоположном от лестницы конце коридора, пропустил вперед и провел по коридору в небольшую комнату без окон, но с кондиционером. Здесь собралось довольно странное общество. Вся странность состояла в том, что за круглым столом сидели не только Умберто и Феликс, то есть Сорокин и Стержнев — люди высокоидейные и презирающие денежные знаки как пережиток капитализма, но и, наоборот, люди абсолютно безыдейные, аполитичные, но очень уважающие крупные купюры, то есть сеньоры Ибаньес и Салинас. О том, что плечистый пятидесятилетний брюнет с солидными усами и черной повязкой на левом глазу и есть Доминго Косой, я догадался как-то сразу. Наконец, тут сидел мистер Ричард Браун собственной персоной — человек, у которого была со мной общая биография. Ждали только нас.

Веселов убрался за дверь, а мы с Эухенией уселись на предложенные нам стулья.

— Думаю, что представлять друг другу присутствующих нет смысла, — сказал компаньеро Умберто, взяв на себя роль председателя. — Все хорошо знают, кто есть кто.

— А вы давно знакомы с сеньором Доминго? — спросил я.

Сарториус-Сорокин кивнул.

— Рабочим языком нашего заседания предлагается испанский, — сообщил Сорокин. — По-моему, все им владеют. Нет возражений?

Само собой, возражений не имелось.

— Протокола вести не будем. Все согласны? Опять-таки в этом проблемы не было.

— Попробую вкратце изложить свой взгляд на наши проблемы. — Когда Сорокин это говорил, мне показалось, будто я попал минимум на заседание какого-то комитета ООН. — К сожалению, здесь не присутствует еще одна заинтересованная сторона. Я имею в виду компанию «G & К», которая ведет себя очень неосмотрительно.

— Как и вы по отношению к ней, — заметила Эухения.

— У нас было достаточно встреч предварительного характера, — возразил Сорокин. — Не мы первыми прибегли к силовым акциям, поэтому вся ответственность за негативное развитие событий лежит не на нас. Даже сейчас мы были готовы провести встречу с мистером Дэрком на любых разумных условиях при взаимных гарантиях безопасности. Но он от нее отказался. Он даже не согласился прислать своего представителя в заранее согласованное место.

— Сеньор Умберто, — сказал Доминго Косой, — нам можно не разъяснять, какая свинья этот недоделанный сенатор Дэрк. Я догадываюсь, что именно по его милости у нас возникли финансовые неприятности в Европе и Америке, а также всплыл этот вопрос о подписи сеньора Родригеса. Кстати, я очень рад вас видеть в добром здравии, сеньор Анхель. Поверьте, в том, что наша встреча не состоялась вчера, моей вины нет… Это работа Дэрка. Я просто не успел вмешаться. Точно так же, как подрыв «Маркизы» — его рук дело.