– Ты верно спятил? – Эрик не смог промолчать и выбросил реплику, подобно пощечине.

Он понимал, что как только они впустят албанцев на свой рынок, те превратятся в назойливых мух, а потом вырастут в москитов размером со слона. Они уже заполонили каждую страну на этом континенте и даже за его пределами, подобно неконтролируемой чуме, от которой не существует антибиотиков. Есть только смертельная инъекция. Последнюю Эрик вколол Мерджиму Резару.

– У тебя нет выбора. Либо албанцы будут с тобой, либо с Томасом. Поверь мне, они не останутся в стороне.

Виктор говорил сдержанно и мягко, но в то же время тон его был бескомпромиссным.

Эрик же готов был взорваться от невозможности сойти с тропы, что прочертили ему обстоятельства и чертова судьба. Он ненавидел идти на поводу, он всегда старался найти нестандартное решение, которое никто не ожидает. Тактика сюрприза всегда работала Эрику на руку. Вот только, сколько бы он ни размышлял, сколько бы планов ни прорабатывал, все сходилось к единому знаменателю, и он сейчас был перед его глазами. Эрик хотел выть от того, что весь мир восстал против него.

– И взамен ты отдашь им героин? – Эрик ухмыльнулся.

Потому что знал, что больше Виктору нечего предложить. Албанцы всегда хотят лишь героин, и Эрик был уверен, что именно героиновый трафик они потребовали в оплату их преданности. Этот приморский город с портом всегда был лакомым кусочком для наркоторговцев.

Но Виктор ухмыльнулся в ответ, такой же знающий себе цену, как и Эрик.

– Томас предлагает им мой героин, – ответил он.

– Тогда почему бы им не заключить сделку с Томасом? – Эрик не скрывал скептицизма и откровенно язвил. – Что же у тебя есть такого, чего нет у Томаса?

Виктор спокойно выдержал сверлящий ненавистью взгляд Эрика и ответил:

– У меня есть ты.

Эрик нахмурился, не совсем понимая, к чему клонит Хаммель.

– Вдобавок, зачем мне предлагать им героин, если я могу предложить им оружейного барона?

И тут Эрик, наконец, начал прорисовывать в голове план Виктора, который выложил все карты на стол:

– Расклад таков: они могут выбрать Томаса с героиновым трафиком через страну и торговать под его управлением, либо они могут плюнуть на героин и получить разветвленную оружейную сеть, раскинувшуюся по всей Европе вплоть до африканских стран, Китая и Южной Америки.

Эрик даже задержал дыхание. Так вот какой он – загадочный Томас. Эрик предполагал, что Томас – крупная шишка, и теперь Виктор подтвердил его догадки.

С позиции албанцев здесь и думать нечего. Эрик бы сам выбрал место оружейного барона, контролирующего поставки практически во всем мире. Героиновый трафик через его страну казался каким-то куском туалетной бумаги из переработанного сырья в сравнении с целой пачкой трехслойных рулонов.

Эрик быстро смекнул и задал следующий по важности вопрос:

– А тебе-то какая выгода со всего этого? Ты мог остаться с Томасом, албанцами и заполучить все.

Виктор вздохнул:

– Возможно, я прозвучу как старик, но мне не хочется отдавать героин. Это мой бизнес, мой путь, и дело моей жизни. Я не готов отдать его в руки ненасытной мафии. Они сделают из него дойную корову и пристрелят, когда он исчерпает свои силы.

Эрик понимал чувства Виктора, который говорил о деле своей жизни, как о дите, которого сам же и породил. И это отчасти так и было. Виктор, как и Эрик, вложил много сил и времени в развитие трафика, закопал в фундамент своего бизнеса немалое количество людей, зачернил свою душу и обрек ее на вечные адские муки, и отдать это все просто так в одну секунду, было кощунством, растратой, богохульством. Эрик внезапно вспомнил, как много общего у него с Виктором. Когда тринадцать лет назад Эрик добровольно отдал ему власть над героином в стране, он увидел в Викторе человека, очень напоминающего себя самого. Может, то была интуиция, а может, хорошо выведенные расчеты, но Эрик доверился Хаммелю, и не прогадал.

Эрику вдруг представилась курьезная картина будущего, в котором они вдвоем спустя еще сорок лет сидят возле горящего камина, вспоминая дни молодости.

– Почему я? Почему Томас решил убрать меня? Чем я ему насолил? – спросил Эрик, успокоившись.

Виктор улыбнулся наивности Эрика:

– Тем, что не торгуешь оружием.

Ответ Виктора был прост, как день.

– Поэтому мы и оказались с тобой на одной стороне, – говорил Виктор, опустив глаза, точно стыдясь следующих слов. – Мы с тобой слишком правильные для этого бизнеса. Они – саранча, гнездятся на плодородных землях, опустошают их и перелетают на новое. А мы с тобой – монахи. Ратуем за справедливый ограниченный дележ, взращиваем новые плоды, сохраняя экосистему для будущих поколений. Таким, как мы, не место в этом бизнесе, но волею судьбы мы в нем оказались.

Эрик заворожено слушал, как Виктор произносил его собственные мысли вслух. Похоже, все вокруг научились читать его мысли.

Но Виктор говорил от чистого сердца, и подбирал ровно те же слова, какими бы и Эрик выразился. Он всегда чувствовал нечто большее, чем просто жажда наживы и стремление к власти. Он ощущал какое-то внутреннее обязательство нести ответственность за все, чего касался его бизнес: люди, город, страна. Эрик даже усмехнулся подобным мыслям, ведь он никогда бы не назвал себя патриотом, но его нынешние действия говорят об обратном. Он уничтожил почти сотню вторженцев, несущих на дулах автоматов новую разрушительную власть Пастаргаев. Эрик отстаивал не только свою жизнь, но и жизни своих родных и близких, а также каждого жителя в стране, не пропуская на ее территорию оружие и чересчур опасные наркотические бленды. Он только дал слабину, как Новачи заполыхали под разрушительным безумием деградантов и садистов, что он оттеснил подальше от города.

– Я построил свой дом, насадил деревьев с целый лес, вырастил честных работников и помощников, – продолжал Виктор откровенничать. – А Томас хочет все это уничтожить. Прошло слишком много времени, наши пути разошлись. И мне очень жаль, что так сложилось. Потому что он – мой названный брат. И я люблю его. Но я не могу принести в жертву свой дом ради его счастья. В конце концов, он ведь может построить его в другом месте. Но так уж сложились обстоятельства, что он пришел в мой огород с лопатой и винтовкой.

Виктор сделал паузу, собирая решимость в кулак.

– Я знаю его. Он не отступит. Эта война не может кончиться переговорами или капитуляцией. Она кончится смертью: либо его, либо нашей с тобой. Так что давай отстоим наш дом родной.

Снова возникла долгая пауза, необходимая мужчинам осмыслить серьезность затеи. От гнева Эрика не осталось и следа, когда он понял, что встретил единомышленника, который понимает его гораздо глубже, чем близкие друзья. Нина была права: Виктор Хаммель нужен им.

– Откуда ты знаешь его? – спросил Эрик.