Среди прочего Малаку сообщил, что у этой женщины венерическое заболевание. Поэтому Грегори закончил ее жизнеописание выводом:

— В настоящее время я бы рекомендовал вам вести очень целомудренный образ жизни, поскольку любой мужчина, с которым вы ляжете в постель, отнюдь не будет вам благодарен за тот подарок, который вы ему преподнесете.

Она вскочила со стула в дикой ярости, и если бы Грегори не отпрянул, то получил бы вторую за вечер пощечину. Все кругом вволю повеселились, а женщина убежала из столовой в слезах.

— Ловко, — прохрипел Геринг. — Ловко. Да вы просто оба молодцы, цены вам нет с вашей проницательностью.

Гадание продолжалось, и, покончив с женщинами, Грегори перешел к мужчинам. Большинство из них должны были пережить войну, все, кроме троих, которым Грегори честно сказал, что они отдадут свои жизни за фюрера, но отказался назвать даты смерти и подробности. Один из них был флотский капитан, и по поводу него Малаку передал как мысленно, так и подтвердил скороговоркой по-турецки — что он делал в тех случаях, когда стремился, чтобы Грегори понял его наверняка и не сделал важной ошибки, — подтвердил, что этот капитан играет среди присутствующих роль сексота и предателя, что он приставлен к Герингу, чтобы докладывать о каждом его шаге.

Грегори об этом капитану ничего не сказал, а закончив сеанс, он обратился к рейхсмаршалу:

— Ваше превосходительство, психологические опыты, которые мы провели с вашими гостями, выявили одно побочное обстоятельство, которое я не раскрыл присутствующим, поскольку оно предназначено только для ваших ушей и касается вашей безопасности. Не соблаговолите ли вы дать мне аудиенцию на несколько минут?

Геринг внимательно посмотрел ему в глаза, затем кивнул, приподнял свою слоноподобную тушу с отделанного слоновой же костью и золотом трона и прогудел:

— Идемте за мной.

Подобрав полы тоги, он прошествовал в переднюю, указывая Грегори дорогу. Передняя тоже отличалась вычурной роскошью, как и все помещения в этом доме: на стенах развешана сказочная коллекция картин старых голландских мастеров, в центре комнаты антикварной работы огромный резной стол. Глава «Люфтваффе» с одышкой опустился на стул, сделал Грегори знак присесть на другой и спросил:

— Так что же вы хотели мне сообщить?

— Этот капитан из водоплавающих, — начал Грегори. — Я не знаю его имени, но мой коллега абсолютно уверен в том, что капитан приставлен к вам для осведомительства.

Широкое лицо Геринга расплылось в улыбке.

— Да, я знаю. Он — мой Военно-морской атташе, да только платит ему Гиммлер, а я его держу на поводке. Лучше уж Черт, которого ты знаешь, чем Ангел, которого ты не знаешь. И пока я его держу при себе, Гиммлер не пришлет шпионить за мной никого другого. Я имею возможность скармливать все, что нахожу нужным, этому сумасшедшему негодяю, все, что ему полагается знать обо мне.

Грегори улыбнулся:

— Но подстраховаться все же не мешает, господин рейхсмаршал. Мы с господином Малаку испытываем к вам чувство благодарности за то, что вы вытащили нас из тюрьмы, и готовы служить вам всем, что в наших с ним силах.

Геринг с минуту внимательно вглядывался в лицо Грегори, видимо соображая, что у него на уме.

— А скажите мне, господин Протце, какая доля из вашего замечательного представления может быть отнесена на счет ловкого надувательства? Разумеется, проверить сейчас ваши предсказания о будущем этих людей невозможно, но все мои нынешние гости — люди весьма известные, следовательно, ваш восточный приятель, для которого вы, кажется, выступаете в роли режиссера-постановщика, мог узнать некоторые детали из их прошлого и самыми традиционными средствами.

— Нет, — твердо и решительно ответил Грегори. — Я заверяю Ваше превосходительство в том, что господин Малаку воистину обладает мистическими познаниями и сведущ в Черной магии. В конце концов, мы оба с ним были на протяжении последних четырех месяцев заключенными в Заксенхаузене и поэтому никакими другими путями не могли раздобыть сведения из биографий ваших гостей.

Геринг кивнул:

— Да, это так. Тут у вас безупречное алиби. Фюрер и Гиммлер питают некоторую слабость к оккультным наукам, что же до меня самого, то я никогда такие вещи не воспринимал на веру, да и сейчас придерживаюсь того же мнения. Во что я могу до некоторой степени поверить, так это в способность медиума читать мысли человека о себе, а потом правильно их интерпретировать в нужном контексте. Но это и не рыба, и не мясо. Вы смогли замечательно развлечь нас, что при нынешних обстоятельствах дорого стоит. Что ж, вы можете идти. Передайте полковнику Кайндлю, чтобы он угостил вас вином и защитил от разгневанных женщин. Скажите ему, что я скоро вернусь. Мне надо сделать несколько заметок.

Геринг вынул из стола листок бумаги и вечное перо.

Поблагодарив его, Грегори поднялся, поднял руку в нацистском приветствии и пошел к двери. Он дышал спокойно и уверенно — странный допрос Геринга закончился благополучно, а вечеринка действительно удалась. Теперь все было покончено с голодом, холодом, вшами, дикой усталостью от работы в Заксенхаузене. Он был в безопасности, надо было лишь изредка развлекать рейхсмаршала и его гостей, наслаждаться хорошей пищей и комфортом Каринхолла.

Он был уже у самой двери, когда за его спиной раздался отчетливый и язвительный голос Геринга:

— Да, кстати, как там поживает моя давнишняя добрая знакомая Эрика?

— …Моя давнишняя добрая знакомая Эрика?

Какое-то мгновение Грегори в панике подумал, что его усталый мозг и нервное истощение сыграли с ним недобрую шутку. Может, ему только почудилось, что Геринг произнес эти слова? Нет, определенно это не так! Видно, что-то в его внешности или в манере поведения все же показалось рейхсмаршалу знакомым, и его память подсказала, что они уже раньше встречались, и встречались при вполне определенных обстоятельствах, что перед ним британский агент, которого он не расстрелял в 1939 году.

Грегори был уже так близок к двери, что первым его порывом было броситься бежать, но рассудок подсказал — любая попытка к бегству отсюда обречена на провал. Геринг уже должен был вынуть из стола пистолет и целиться ему в спину. Ну что ему сейчас могли дать несколько минут отчаянной гонки по коридорам? Нет, так не годится, если уж он дошел до последней черты, то лучше будет принять смерть достойно.

Он медленно обернулся в сторону причудливой фигуры в римской тоге. Геринг ленивым жестом приподнял жирную ладонь с пальцами как сосиски и поманил его, сверкнув кольцами и перстнями:

— Идите сюда, англичанин. Я вас узнал по шраму над бровью, но вот имени вашего не припомню. Как бишь вас?

— Саллюст, — негромко произнес Грегори, шагнув к столу и вытянувшись перед рейхсмаршалом по стойке «смирно».

— Ну да, конечно же, теперь припоминаю. А поначалу я помнил только, что вы тот самый британский агент, который, рискуя жизнью, пришел ко мне, считая, что Эрика находится в застенках гестапо и ее необходимо оттуда вызволить.