И я точно уверена в одном: мы со Стэфаном их ПРИНЯЛИ такими, какие они есть. Рождение Руслана будто всех нас встряхнуло, заставило повернуться Землю вокруг оси. Я словно повзрослела, научилась не только слушать слова, но и видеть поступки. Я поняла, что счастье – это не когда все идеально. Счастье – это когда ты живёшь и знаешь, что ты нужен. Счастье – когда рядом любимый человек, который тебя любит, и всегда готов поддержать в трудную минуту, и быть с тобой всегда рядом. Да, все не так просто, а порой и трудно, но это жизнь.

Прошло всего три года, а моя жизнь с того времени так круто поменялась. Работа в крупной фирме, учеба – любимая, но прошлая жизнь. Сейчас все моё время занято сладкими пятками, которые носятся по дому со скоростью ракеты. Хоть и прошло уже три года, до сих пор помню в мельчайших подробностях, как привезли сыночка в стеклянном ящике на колесиках. Спит мой зайчонок…Смотрю на него – копия папы! Так обидно стало! Ну, не капельки моего, ничего. И одна только мысль в голове, при взгляде на это крохотное чудо: только не плачь, только не плачь…

А потом я лежала одна в палате и не знала, что с ним делать. Дня два я к малышу привыкала. Боялась поменять пеленку, звала медсестру, она мне показывала, но сама я еще долго боялась притронуться к своему ангелочку. Как-то медсестра мне сказала, на третий, наверно, день не хочу ли, чтобы она отвезла его в общий бокс, чтобы я могла поспать. В тот момент я держала Руслана на руках, кормила. Я на него посмотрела, а сынок на меня в ответ такими жалобными грустными глазками…

И сердце аж несколько раз перевернулось. Мне тогда показалось, что он будто говорит мне: нет, не отдавай меня! Третий день ребенку, у многих еще фокуса нет, глаза в разные стороны, а мой уже с эмоциями. Ну, или мне так казалось….

Если бы ты только знал, малыш, как я тебя люблю! Я бы отдала все, что у меня есть, чтобы ты был счастлив. Я помню, как ты впервые засмеялся. Как ты впервые пошел. Я помню все.

Беру с детского комода большую деревянную фоторамку на несколько фото.

Вот сыночек со мной играет, а здесь с папой смеется, тут на лугу за цветами мы идем всей семьей. И в роще поет он, и в речке купается…

Как я люблю его. Счастье мое! С материнской годностью смотрю на фото Руслана. Черноволосый, зеленоглазый… Какой же у меня красивый мальчик! И на меня со временем стал чем-то похож.

Улыбаюсь своим мыслям – дети такие трансформеры! Поставив рамочку обратно на место, подхожу к кровати поправить покрывало, взбить подушки. Громко охаю, когда, прибирая кровать сына, под подушкой обнаруживаю целую горсть цветных шуршащих фантиков от конфет и даже… огрызок от яблока!

– Стэфан! – зову мужа. Пусть полюбуется на проделки СВОЕГО сына! Ругаюсь, как только Стэфан преступает порог детской комнаты: – Ты только посмотри, что здесь творится?!

С совершенно невозмутимым лицом муж сгребает в широкую ладонь все это безобразие. Судя по его лицу, Стэфан сейчас включит режим адвоката Дицони-младшего.

– Кать, я и не могу понять, что ты все лезешь с этим порядком именно в детскую комнату? – муж хмурит густые темные брови, прежде чем продолжить. – Если оттуда не воняет чем-то дохлым, зачем трогать? Пацан растет, развивается.

Закатываю глаза. Дай бог мне терпения!

– Я вчера вытащила из-под его кровати…

– Лапочка, не нервничай, – горячая ладонь в успокаивающем жесте ложится на мой округлый живот, – тебе нельзя.

Поднимаю бровь с намеком, будто говоря этим жестом: да неужели?

– Давай, сделаем так, заключим маа-аленькую сделку, я займусь Русланом и…

– Нет, Стэфан! – перебиваю мужа, щуря глаза, как разорённая кошка, упираюсь указательным пальцев в широкую грудь. – Больше никаких сделок. Ты – жулик!

– Что? – почти искренне возмущается муж. – Почему это?

– Мы договорились на второго малыша – девочку! – кладу ладонь поверх руки Стэфана, под которой во всю без устали бабарабнят крохотные ножки. Передразниваю тон, так похожий на своего брутального здоровяка-мужа: – Лапочка, нам нужна дочка! Как же без дочки? Бла-бла-бла! И к чему это привело? М?

– К чему? – обаятельно улыбается этот наглый, бессовестный, невозможный…

– Ты сделал мне двойню! – складываю руки под грудью. Этот жест еще больше подчеркивает мое интересное положение. – МАЛЬЧИКОВ! Это не честно, Стэфан!

– Ну, дорогая от меня это не зависит, – разводит руками подозрительно довольный собой муж. – Но, согласись, я фортовый?

Открываю рот, чтобы ответить, но не успеваю. Дверь в прихожую отворяется. Детский голосок звенит на все помещение:

– Бабуля писла! – радуется сынок и мое сердце тут же тает. Мой зайчонок! – Это тебе, бабуля!

Брови настороженно сходятся на переносице. Что это у него там? Делаю шаг вперед, но муж, аккуратно взяв меня за локоть, разворачивает к себе.

– Спасибо, внучок! – голос Марии звучит нежно и растроганно. – Какие красивые розы, так похожи на те, что растут в вашем саду!

Настороженно встречаюсь взглядом со Стэфаном.

– Кать, – любимый нервно проводит рукой по шее, – я тебе кое-что сказать хотел, – смотрит виновато. – Я все хотел тебе сказать… там в саду…

Но детский голос уже перебивает мужа:

– Ба, уже не ластут.

– СТЭФАН!!!

Эпилог 2

– Здорово, брат!

– Стас, перейду сразу к делу, – сжимаю челюсти так, что желваки ходят ходуном. – Ты второй человек после меня в «Дицони Корпарейшен». Финансовый директор – должности выше нет, – делаю паузу. – Я принял решение. Ты уволен.

– Это шутка, да? – голос Стаса абсолютно ровный. Он еще не понимает, насколько все серьезно. – Я тебе уже говорил, что шутить – это не твое?

– Нет, это не шутка.

– Не понял! Я что, уволен? – отчетливо слышу, как Стас нервно барабанит пальцами по столу.

– Да, – спокойно повторяю.

– Да ты охренел, мужик! – Лебедев будто разом теряет весь контроль. Темперамент, чтоб его… – Ты в своем уме?!

Стас пытается взять себя в руки, но, похоже, это выше его сил. Орет в трубку так, что приходится отодвинуть телефона подальше от лица:

– Я на твою компанию пять лет вкалывал! Какого черта, Стэф?!

Вот именно – на мою, а мог бы уже давно на свою. Упрямый осел!

– У тебя было три года, – обрываю его, добивая, – чтобы понять, кто ты и чего хочешь. Я дал тебе предостаточно времени, но ты так ничего и не понял! Ни черта не разобрался, почему не смог стать