старания по спасению кораблей к нулю. Я ничуть не сомневался в том, что корабли вскоре лягут на грунт.

— Шелест, а почему лёд и воздух, а не огонь? Сомневаюсь, что при твоей силе, им удалось бы управиться с пожарами, — не удержался от вопроса, Суханов.

На борту любого корабля непременно имеются огневики, как правило это командиры морской пехоты или абордажной команды. Причина как раз в том, что огнь является бичом для флота. Но наличие соответствующего одарённого, плюс помпы, решало вопрос с пожарами практически гарантированно.

Разумеется, зависит от ранга огневика, но факт остаётся фактом, на флотах всех стран отказались от зажигательных снарядов. И причина вовсе не в каком-то там международном запрете, это-то как раз никого не убедит, а в малой эффективности этого оружия.

— И почему фрегаты у берега, а не на якорной стоянке? — поддержал товарища Рудаков.

— Потому что, я не собираюсь их сжигать, нам эти корабли ещё поднимать и ставить под флаг её высочества. А на мелководье с этим управиться куда проще, — начал пояснять я. — Опять же, гребцы у турок непременно рабы, которых мы потребуем передать нам.

— Думаешь там все русские? — не удержался от вопроса уже Швецов.

— А нам без разницы, русские, французы, греки или ещё кто. Мы собираемся предоставить шанс осесть в этих краях всем без исключения. А не пожелают, всегда смогут заработать и оплатить свой переезд на родину. Турок-то мы отсюда прогоним, в этом никаких сомнений. Но землёй можно по-настоящему владеть и удержать её, только если её пашет крестьянин. Словом, нам нужно будет думать над тем, как заселить окрестности Азова. И тут уж, чем больше народу, тем лучше. А то, что иноземцы, это не так уж и страшно, — по обыкновению пожал я плечами.

Команды спешно покидали фрегаты всё больше погружающиеся в воду. Я отлично видел, что уводят и рабов, закованных в кандалы. Ещё бы, дорогой товар, между прочим. Одно дело если казнить кого в назидание, а вот так, бросить за здорово живёшь, глупость несусветная и расточительство.

Казалось бы, всего лишь две пробоины, которые вполне возможно заделать с помощью пластыря. Но похоже турки прекрасно отдавали себе отчёт в том, что я не позволю спасти корабли и их усилия приведут лишь к ненужным и безответным потерям. К тому же, фрегаты после можно будет и поднять, ну и к чему сейчас доводить до серьёзных повреждений.

Грохнуло орудие на одном из фрегатов и в нашу сторону полетело ядро, которое взрыло землю далеко в стороне, да ещё и со значительным недолётом. Всё же серьёзный разброс у местной артиллерии. Топчи внёс поправку и пальнул из другой пушки. На этот раз отклонение оказалось не столь значительным, но опять вышел недолёт.

На флотах довольно широко используют пушки, отличающиеся дальнобойностью. Это в немалой степени позволяет вести бой на большой дистанции, исключая использование среднеранговых одарённых. В то же время, согласно сегодняшней доктрине, тяжёлые ядра куда предпочтительней для проламывания бортов, чем бомбы. Я бы с этим поспорил, но кто я такой, чтобы учить местных. Объясним на практике. Впрочем, наши-то снаряды будут не только взрываться, но и пробивать борта. А, ладно, чего сейчас-то об этом.

Третье ядро дало наименьшее отклонение и не долетело до нас каких-то двести шагов. Что не удивительно, учитывая наше нахождение на возвышенности. Похоже это был предел и капитан наконец успокоился. Другие, видя безуспешный опыт, и вовсе не стали палить почём зря.

Тем временем корабли спешно снимались с якорей и заскользили вниз по течению, под дружные удары вёсел. Впрочем, гребцам недолго мучиться в одиночестве, палубная команда уже устремилась вверх по вантам фрегатов, а на щебеках начали поднимать реи, чтобы поймать в паруса попутный ветер.

Ну что сказать, в условиях когда нечего противопоставить сильному одарённому, это правильное решение. Я и сам так поступил бы. Что толку от гибели с гордо поднятой головой.

Разумеется имелся ещё вариант использовать высокоранговых одарённых. Но, похоже, что после гибели той парочки янычар, других столь же сильных бойцов в Азове попросту не осталось. Можно конечно прислать и из Константинополя, в конце концов порталу без разницы как далеко устраивать переход, на три версты, от крепости до двора каланчи, или за тысячи. Усилия одинаковые.

Но похоже, мы пока не так сильно заинтересовали турок, или к нам присматриваются после потери той парочки одарённых. По моим прикидкам, основанным на схватке с Мехмедом, их ранг был никак не меньше одиннадцатого. Просто они не ожидали, что наша шкура окажется настолько толстой.

К слову, та парочка вызвала у меня кое-какие вопросы. Для начала, судя по форме, это были байрактары, эквивалент нашего прапорщика. Столь низкий чин при их рангах и возрасте… Вот как-то это не вязалось, потому что высокоранговых обычно старались выделить, обласкать и приблизить. А эти получались простые служаки.

— Шелест, ты им так и позволишь уйти? — удивился Суханов, кивнув в сторону идущих по реке кораблей.

— Далеко не уйдут, встанут в море, так, чтобы мы их не достали, на том и успокоятся. А топить их… Арслан-бею понадобится транспорт чтобы вывезти людей. Опять же, рабы гребцы, нам совсем не помешают. На каждой щебеке их минимум по восемьдесят человек, на фрегатах около полусотни. Выходит порядка шестьсот крепких мужчин, которые нам пригодятся.

— А купцы и не думают отчаливать. Побегали чего-то, помахали руками и успокоились, — заметил Швецов.

— Так их никто и не собирается трогать, — пожал я плечами. — Ладно, шороху навели, пора и честь знать, — наконец принял я решение.

Мгновение и передо мной возник портал. Ещё три хлопка, и такие же появились перед компаньонами. Я шагнул вперёд, следом Дымок, и портал за нашими спинами схлопнулся. М-да. Возможно мы вернулись и рано.

Лагерь походил на растревоженный улей. Тут царила уже привычная суета, каковая возникала в конце каждого пятидесятивёрстного перехода. Ну что тут сказать, никто не обещал что будет легко.

Ничего. Завтрашний день принадлежит мне с компаньонами и артиллеристам, так как предстоит бомбардировка турецких бастионов. Сначала мы их загоним под веник, а послезавтра, с утра, отдохнувшие и взбодрившиеся стрелки пойдут на приступ. Что-то мне подсказывает, что времени у нас осталось не так уж и много. И вообще, как-то уж слишком пассивно ведёт себя Арслан-бей.

* * *

— Разрешите, ваше величество, — приоткрыв дверь рабочего кабинета, спросил Шешковский.

— Ну чего ты