– Здесь – тоже улика, – сказал я, распрямившись. – Этот номер взламывали. Наверное, эксперты докажут: взламывали той же самой отмычкой, что и твой, Катюша, номер сегодня ночью.

– Но зачем?! – вдруг воскликнула Катя. – Зачем она все это делала?!. Ну какая, господи, разница: получить двенадцать миллионов – или все пятьдесят?!. Все равно же – много!.. Это так много – что на всю жизнь!.. Неужели она всех нас так ненавидела?!. Господи, за что?..

Я подошел к креслу Катюши и утешающе погладил ее по голове. Не знаю, почему я это сделал, получилось как-то случайно. Мне было очень жаль ее.

– Думаю, дело в другом… – сказал я. – Как вы знаете, сегодня днем своему другу-кагэбэшнику я задал два вопроса… А вечером он мне на них по телефону ответил… Об одном ответе – о результатах челюстной экспертизы трупа в квартире Маркеловой – я вам уже рассказал… Но был и второй вопрос… И вот ответ на него таков: в тысяча девятьсот восемьдесят первом году Мария Маркелова дважды задерживалась в гостинице «Националь» – за проституцию… Больше того: у меня есть догадки – только догадки! – что тогда же Маркелова, по кличке Мэри, стала негласным осведомителем КГБ…

– Jessus! – воскликнул О'Гар.

– Боже мой, – вполголоса проговорила Катя и добавила: – Ей же тогда было всего семнадцать лет…

– Именно, – сказал я. – Именно семнадцать… И еще одно интересное совпадение – тогда же, в восемьдесят первом году, в гостинице «Националь» проживал американский бизнесмен Джейкоб О'Гар. Проживал в течение длительного срока – более полугода…

Катя уставилась на О'Гара. Я тоже посмотрел на него. Улыбка сошла с его лица.

– Джейк, это правда? – тихо спросила Екатерина Сергеевна.

О'Гар секунду поколебался, а затем проговорил:

– Да.

– И ты знал в то время Машу?

– Да, – ответил О'Гар, уже без колебаний.

– Вот оно как… – пораженная, пробормотала Катя.

– Господин О'Гар! – полуофициальным тоном обратился я к нему. – Не могли бы вы рассказать нам о ваших отношениях с госпожой Маркеловой? Мне кажется, это помогло бы в какой-то мере пролить свет на причины тех преступлений, которые она совершила… Лично я, со своей стороны, заверяю, что наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты – и ни в каких материалах официального следствия ни в коем случае фигурировать не будет…

Казалось, О'Гар опять колеблется.

– Если хотите, – добавил я, – могу поклясться на Библии… Полагаю, что и Екатерина Сергеевна, со своей стороны, готова пообещать вам то же самое…

– Клянусь, Джейк! – серьезно сказала хрипловатым голосом Катя и внимательно посмотрела на американца.

Тот раздумывал пару секунд, затем вдруг сказал:

– О'кей… Я никому никогда не рассказывал этого… Но теперь мне осталось недолго… Я не верующий и никогда не пойду в церковь на исповедь… Даже если эта история повредит моей деловой репутации – и репутации моей фирмы, – я об этом уже ничего не узнаю, верно?.. – Он усмехнулся. – О'кей, я расскажу… Мне давно пора было облегчить душу… Тем более что я чувствую, что виноват… Я отчасти виноват в том, что случилось с Мэри… Хотя… Хотя я считаю, что по отношению к ней я поступал правильно… Впрочем, по порядку… Только извините меня, Павел… Я устал, поэтому разрешите, я буду рассказывать по-английски? Катя потом переведет вам…

Рассказ господина О'Гара длился около часа. Он говорил по-английски, да еще со своим ужасным американским акцентом, глотая концовки слов. Посему первые минут пять я понимал его. Затем еще минут десять – мне казалось, что я его понимаю. Потом я стал различать в его речи только отдельные слова. А затем – даже перестал делать вид, что понимаю.

Катюша же, конечно, понимала все. Впоследствии она пересказала мне историю господина О'Гара своими словами. Привожу ее так, как я ее запомнил в пересказе госпожи Калашниковой.

В тысяча девятьсот восемьдесят первом году господин Джейкоб Уильямс О'Гар, вице-президент и исполнительный директор компании ASC, приехал в Россию уже не в первый раз, однако впервые интересы бизнеса задержали его так надолго. Он поселился, как и всегда, в гостинице «Националь» – ужасной бетонной коробке напротив Кремля, в начале улицы Горького. Переговоры с советскими чиновниками – а речь шла о поставке в СССР большой партии медицинской техники – двигались более чем неспешно. Однако уезжать было нельзя: здешние партнеры по переговорам привыкли к нему, а он более или менее понимал русский язык и местные нравы. К тому же размеры контракта – около трехсот миллионов долларов – требовали его присутствия в Москве. Овчинка, как утверждает русская поговорка, стоила выделки.

В паузах между вялотекущими переговорами у О'Гара оставалось огромное количество свободного времени, и он воспринимал свое пребывание в столице советской империи как своеобразный отпуск. Развлечений в ту пору в Москве было немного. Имелось три-четыре неплохих ресторана – «Узбекистан», «Метрополь», «Пекин», «Арагви», однако восточная кухня в советской трактовке быстро ему приелась. Джейкоб Уильямс просмотрел все спектакли Большого театра. Он даже, пользуясь определенным знанием русского языка, посещал представления модных в ту пору Театра на Таганке и «Современника». Посмотрел и несколько новых советских кинофильмов – «Москва слезам не верит», «Пираты ХХ века», «Экипаж» – и счел их весьма недурственными.

Как и во время своих предыдущих приездов в Москву, О'Гар, разумеется, прибегал к услугам местных проституток. Семейная жизнь у него не слишком заладилась, а местные жрицы любви были, во-первых, красивы; во-вторых, молоды и свежи; а в-третьих, ласковы. Кроме того, обходились они фантастически дешево. За один блок «Мальборо», за джинсы «Ливайс» можно получить ночь неподдельной, страстной любви, которая в Париже обошлась бы не менее чем в триста американских долларов.

И вот однажды мистеру О'Гару его постоянная подруга Жанна, вечно проводящая вечера в баре «Националя», а ночи – в номерах гостиницы, предложила нечто, по ее словам, особенное – за разумные комиссионные, разумеется. Девушка, с которой Жанна собралась познакомить Джейка, была, по ее словам, далеко не обыкновенная: очень молодая и очень неопытная – чуть ли не новичок. Джейк, разумеется, не поверил Жанне насчет «новичка» – он-то знал, как проститутки умеют набивать себе цену, однако согласился «попробовать».

В назначенный час «новенькая» робко постучалась в его номер. Ее звали Мэри, а по-русски – Маша.

Она и в самом деле показалась ему неопытной, непрофессионалкой – или она так хорошо играла? Это распалило уже начинавшего тогда стареть О'Гара (ему шел в ту пору сорок восьмой год). Он овладел Машей с ошеломившим его самого натиском. Когда он пришел в себя и, тяжело дыша, отвалился от нее, девушка заплакала. И в этот момент он вдруг с ужасом понял, что она была девственницей!