— Ничего вы мне не сделаете! — заявил он, обращаясь к Грегу. — Хотели бы — давно бы уже убили! Давайте обсудим цену вопроса…

— Я-то давно уже хотел, — перебил его Валенок. — Да только гвозди мешали!

Глаза Германа, и так расширенные, вдруг почти вылезли на лоб. Он испустил дикий вопль, оттолкнул Грега и кинулся бежать по аллее к воротам.

Чего это он так испугался? Я оглянулся — и сам каменел. Рядом со мной возвышалось чудовище из моих кошмарных снов. Дракон-демон — только не белый, а черный с зеленым отливом, похожий на ожившую замшелую корягу, с ледяными хищными глазами. Демон распахнул зубастую пасть, раскинул кожистые крылья и быстро пополз вслед за жертвой.

Герман несся так, будто за ним гналась сама смерть (собственно, так оно и было). Валенок догнал его в конце аллеи, у самых ворот. Черные крылья загородили мне обзор, да я и не очень хотел бы увидеть то, что там происходит. От ворот долетел страшный крик и сразу оборвался, сменившись чавканьем.

— Грег, останови его! — не выдержал я. — Не надо!

Неожиданно глава клана толкнул меня к воротам.

— Иди туда! Ты осудил его на смерть — так иди и смотри, как делают твою работу!

И я пошел, спотыкаясь на негнущихся ногах. А куда было деваться?

Когда я добрел до места, все закончилось, и Валенок уже принял человеческое обличье. Но выражение его лица — бледного, в красноватых отсветах пожара — было совершенно нечеловеческим. Как тогда у Моралеса в парке.

На потрескавшемся асфальте, почерневшем от крови, валялись какие-то ошметки, при виде которых меня чуть не вывернуло.

— Что ты с ним сделал?! — пролепетал я.

Валенок с удовольствием осмотрел кровавое месиво.

— Убил его. И съел, — он облизнулся. — Хочешь — присоединяйся.

Я с ужасом отвернулся. И вдруг почувствовал это. Место убийства буквально вибрировало от концентрации силы! Всем существом я ощутил, как чистейшая жизненная энергия покидает растерзанную белковую оболочку и медленно рассеивается в пространстве. Утекает сквозь пальцы, пропадает впустую! Меня охватила жгучая досада. Почему бездействует Валенок? Как он может стоять и смотреть, как сила уходит в никуда? Это противоестественно, это просто нелепо!

И я сделал самую естественную, разумную вещь на свете. Я подошел к убитому — точнее, самому крупному его фрагменту, — опустился на колени и обнял его, как лучшего друга. Пачкаясь в горячей крови, прижал к себе и закрыл глаза, впитывая в себя саму суть его жизни. Такого наслаждения я не чувствовал никогда в жизни…

Но тут мне на плечо опустилась тяжелая рука.

— Не смей! — раздался голос Грега.

— Не мешай! — огрызнулся я неожиданно злобно.

Пальцы сжались.

— Нет. Прекрати!

Я попытался стряхнуть руку и воскликнул обиженно и яростно:

— Но разве ты сам не чувствуешь…

— Чувствую. Нельзя.

— Но Валенок!

— А ему — можно.

От изумления я как-то сразу остыл и пришел в себя. Как это — «можно»? Можно — что?!

— Валенок, заканчивай, — приказал Грег.

Валенок бросил на него злобный взгляд и сделал движение, весьма напоминающее выпад… Но Грег повел рукой в воздухе, сжал пальцы — и зигзагообразная татуировка на лице Валенка вспыхнула россыпью огненных точек. Валенок со стоном схватился за голову. Но лицо у него стало такое, словно он только что проснулся.

— И приберись за собой, — добавил глава клана. — Алекс, отойди, сейчас тут будет неприятно.

Мы повернулись и пошли к главному корпусу. Позади раздалось шипение, в спину ударил порыв ветра с едким кислотным запахом.

— Грег, — попросил я, — объясни мне одну вещь. Ники мне однажды сказала, ты всегда убиваешь змеев-людоедов — верно?

— Верно.

— Тогда почему ты не убил Валенка?!

— Кто тебе сказал, что не убил? — усмехнулся Грег.

Я в растерянности обернулся. Валенок, в человеческом обличье, удалялся в сторону ворот. Никаких останков в аллее уже не было, только дымок курился над растрескавшимся асфальтом.

— Зачем ты убиваешь змеев? — спросила Ники. — Какое тебе дело до людей, Грег? Ты ведь сам говорил, что судьба жертвы тебя не интересует?

— Я сказал, что в первую очередь меня интересует личность колдуна, — возразил Грег. — И это правда. Потому что я видел, как таким путем погиб целый мир. Змеи считают людей просто пищей. Но это не так — слышишь, Вероника? Они все потенциальные куколки, а значит, они все — драконы. Мы должны защищать их.

Свечение догорающего пожара осталось за деревьями. Ворота заржавели, но Валенок, недолго думая, снес их пинком, и мы спокойно вышли наружу. Прямо за ними поперек дороги был брошен «Крайслер» с настежь распахнутыми дверями. Ники, хихикая, рассказала мне, что Герман пытался под шумок сбежать, а Грег догнал его на Выборгской трассе и заставил вернуться обратно. Я на миг испугался, что Валенок сожрал ключи от машины вместе с Германом, но оказалось, что Грег предусмотрительно забрал их себе.

В машине нас ждал сюрприз — Ленка. Она лежала на заднем сиденье в глубокой отключке. Грег мельком осмотрел ее и сказал, что ее не усыпили магией, а банально дали по голове, что подтверждал фингал на пол-лица. Теперь я понял, почему у Германа была исцарапана морда, и стал думать о бывшей чуть лучше, чем раньше.

Мы устроили рядом с Ленкой Ваську и принялись обсуждать, кто поедет, а кто полетит, когда образовался еще один сюрприз — куда более неприятный. Из-за леса раздался звук моторов, а вскоре среди деревьев замигали синие огоньки.

Герман-то не блефовал. Он в самом деле успел вызвать ментов.

— Только этих не хватало! — простонал я.

— Все по законам жанра, — заявил Валенок. Он уже пришел в себя и был весел и бодр, как никогда. Про убийство он, кажется, напрочь забыл. — Преступники наказаны, справедливое возмездие торжествует. Теперь самое время появиться доблестным копам.

Я угрюмо смотрел на выруливающие из-за поворота милицейские машины. Родные менты тоже любят приезжать, когда все закончено. Чтобы, не дай бог, не перетрудиться. После чего они хватают тех, кто подвернется под руку, и закрывают дело.

— Ну все, — горестно воскликнул я. — Это конец!

— Да почему же конец? — спросил Грег. — Статью за убийство дракона вроде еще не ввели…

Я безнадежно махнул рукой. Как можно в его возрасте быть таким наивным? Герман исчез, зато вот он я — рядом с его машиной, весь вымазанный в его крови. Что еще нужно доказывать? Даже если я прямо сейчас улечу, меня легко опознают по отпечаткам пальцев, по следам, по показаниям Ленкиной соседки… И никого не интересует, что Герман украл и продал мою дочь, собираясь обречь ее на существование хуже смерти. Конечно, как дракон я для них недостижим, но мое существование как человека — закончено. Разве что я незаконно эмигрирую в другую страну и буду надеяться, что на меня не подадут в международный розыск.