лежит здесь, потому что я постоянно кочую по друзьям и вожу с собой сменные вещи. Достав несколько шмоток, возвращаюсь в тачку. Алина до сих пор не сняла куртку, и я помогаю ей это сделать. Насквозь промокшая тряпка летит на резиновый коврик.

– Перебирайся на заднее сиденье и переодевайся.

Вручаю ей сухую одежду. Это толстовка и спортивные штаны.

– Я... в порядке... В-всё н-нормально... – говорит Алина, стуча зубами.

– Переодевайся, я сказал!

Вздыхает. Перебирается назад. Я жму на газ, предпочитая убраться от входа в магазин. Сворачиваю в маленький проулок, прячась от посторонних глаз.

В машине кромешная темень. Только подсветка приборной панели позволяет ориентироваться в пространстве. Сзади слышится шорох. Тяжело сглотнув, заставляю себя не поворачивать голову и не пялиться на девушку. Раздеваюсь сам. Избавившись от мокрой кофты, натягиваю сухую футболку. Хотя мне, собственно, совсем не холодно. В груди такой пожар от присутствия мышки, что даже немного страшно.

Что я могу с ней сделать? Как планирую навечно привязать к себе?

– Я всё, – говорит Алина.

– Отлично.

Снимаю кроссы. Тоже перебираюсь на заднее сиденье и, глядя в глаза девушке, стягиваю с себя спортивные штаны. Она дёргается к двери.

– Боишься меня, да? – хватаю за руку, притягиваю к себе. – Считаешь меня маньяком?

– Н-нет.

– Тогда куда побежала?

– Я... Я просто...

Опускает взгляд на мои боксёры, сглатывает.

– Ты меня неправильно понял, – кусает губы.

Мне хочется смеяться, но я сдерживаюсь. Тянусь к переднему сиденью, беру сухие джинсы и быстро их надеваю. Уверен, что теперь Алина покраснела до кончиков ушей. И всё-таки позволяю себе усмехнуться.

– Плохие у тебя мысли, кареглазка.

Она качает головой и вновь отодвигается к двери. Забирается на кресло с ногами, пряча под себя босые ступни. Натянув на голову капюшон толстовки, обнимает себя за плечи. Короче, выглядит так, словно пытается закрыться в себе.

Придвигаюсь ближе. Мы долго смотрим друг другу в глаза.

Итак, что дальше? О чём мы будем говорить? Она теперь моя... или как?

Мысли путаются, и телом начинают управлять инстинкты. Я протягиваю руку к её лицу, провожу по щеке, смахиваю капюшон с её головы. Обхватив затылок девушки, тяну её к себе. До тех пор, пока её лицо не оказывается в паре сантиметров от моего. Взгляд Алины опускается на мои губы, и она несмело проводит пальчиком по ранке.

Ммм... Это так приятно!.. Мурашки бегут по всему телу.

– Егор, за мной следят, – внезапно произносит Алина, и я отпускаю её.

– Знаю.

– Мне угрожали.

А вот это пи*дец!

– Кто? – хриплю я, задыхаясь от поднимающейся ярости.

– Я его не знаю... Он из твоих. Вернее, сказал, что от тебя. Тогда, у Фора на вечеринке...

Из моих, значит? Ну и кто это? Мир, Макс? Нет… Кто? Круглого сегодня, кстати, не было, этот мудак куда-то потерялся по пути. Его мотак просто испарился, пока мы скопом гнали к месту драки.

Кто, бл*ть, посмел?!

– Расскажи мне всё по порядку.

И Алина рассказывает, явно упуская некоторые детали. Говорит, что тот парень угрожал ей и её семье расправой, если она отдаст флешку мне. Заявил, что ею заинтересовались весьма серьёзные люди. А под конец Алина шепчет, что расправы не избежать, потому что флешки у неё нет. Её отец отдал компромат спецслужбам.

И это очень нехорошо... Вот олень! Ведь мой папаша быстро разрулит всё с полицаями и всякими там следоками. У него всё везде схвачено. Скорее всего, дело просто замнут, и всё!

Моя мышка уже не сдерживает слёз, и я поспешно её обнимаю.

– Ну ладно, всё. Всё! Ничего твоему отцу не будет. Папаша его не тронет, обещаю. И тебя тоже. Я не позволю, слышишь?

– Всё так запуталось... – всхлипывает Алина.

Торопливо вытирает слёзы со щёк, всё ещё пытаясь казаться стойкой.

– Я совсем этого не хотела, Егор. Не хотела, чтобы всё так далеко зашло. Я просто побоялась отдать тебе флешку, потому что...

А мне плевать на то, что было «до»! Важно, что происходит сейчас. И я не даю ей закончить. Нахожу губы девушки и осторожно целую. Да, мне больно. Разбитая губа сейчас снова начнёт кровоточить, но мне плевать. Я просто хочу целовать её. Я так долго хотел поцеловать её, что, кажется, помешался на этой мысли.

Сначала Алина пытается отстраниться, и мне приходится удерживать её лицо рядом, схватив за щёки.

– Пожалуйста... Пожалуйста, не отталкивай меня. Дай мне... Дай мне то, что нам обоим так необходимо...

Она сдаётся и целует в ответ. Нежно, осторожно, мягко... До мурашек в каждой клетке тела. До рвущихся из меня стонов, которые не получается подавить.

Алина несмело обвивает руками мою шею. Впиваюсь в её губы уже сильнее. В итоге мы просто пожираем друг друга, вашу мать!

Я никак не могу насытиться... Не могу напиться её тихими стонами, проникающими куда-то очень глубоко в меня. Перемещаюсь на шею девушки и прикусываю кожу. Оттянув ворот толстовки, целую ключицы. И снова губы, щёки, нежное местечко за ушком... Зацеловываю её лицо.

Алина дрожит и цепляется за меня, комкая в кулаке мою футболку.

С ума схожу от неё!.. И не могу найти в себе силы остановиться. А остановиться нужно. Иначе я всё испорчу!

Наш поцелуй становится металлическим на вкус. Всё-таки рана на губе лопнула...

Алина отстраняется первой. Испуганно смотрит на мой рот. Я провожу языком по губе, слизывая кровь, и усмехаюсь.

– Впервые моя кровь такая приятная на вкус. Сейчас она на вкус как ты.

Вновь притягиваю к себе Алину. Чёртова ранка мешает мне её целовать, потому что не хочется перепачкать эти сладкие губы. Поэтому я трусь носом об её нос, провожу по скуле... Спустившись к подбородку, прикусываю