о встрече. Вот только нужные слова никак не приходили. Вокруг полуразвалившегося стола валялись обрывки бумаги, скомканные черновики.

Каждый шаг по родному имению отдавался в сердце Винцента нестерпимой болью. Так и не сумев написать письмо, Винцент шел поговорить с сестрой лично, надеясь, что нужные слова придут сами и тогда она, может быть, сможет его простить.

У дверей Винцент встретил ту, кого видеть совсем не хотел — Зузанне Адельхейд. Она, пусть и постарела, была все той же. Только когда-то рыжие волосы стали белее снега.

— Посмотрите, кто явился. — Во взгляде Зузанне горел огонь.

— Матушка, мне нужно поговорить с Лили, — спокойно сказал Винцент.

— Тридцать лет прошло с того дня, как ты сбежал! Первые годы бедная Лили места себе не находила! Ты бросил нас, Винцент!

— Мне нужно поговорить с Лили, — повторил Винцент.

Зузанне сжала кулаки, желая впиться в шею сына. Винцент сделала шаг назад. Зузанне вдруг улыбнулась. От ее улыбки холод прошелся по спине Винцента.

— Хочешь увидеть ее? Пошли…

Там, где кончалась липовая аллея, стоял старый семейный склеп, принадлежавший еще Форстам. Сердце Винцента сжалось в груди. На ватных ногах он шел за Зузанне. Точно сквозь воду, Винцент слушал ее.

— Как ты сбежал, бросил нас, я нашла Лили отличного мужа. Я так и думала, что из-за твоего дурного присутствия, бедная Лили никак не может построить своего счастья… только отчего она так страдал все тридцать лет не пойму, все спрашивала, присылал ли ты весточку. — Зузанне неодобрительно покачала головой, — дурно ты на нее повлиял, Винцент. Только вот детей, моя милая Лили, так и не родила.

В шелесте листьев лип раздавался теплый смех Лили. Винцент вспоминал, как беззаботно в детстве они бегали по этим аллеям. И осенью их волосы сливались с опавшей листвой.

Зузанне и Винцент остановились у склепа.

— Вот там сестра твоя лежит.

Не чувствуя под ногами землю, Винцент упал на колени.

Зузанне вошла в склеп и Винцент, ведомый чужой силой, пошел вслед за ней. Одинокий свет попадал в склеп через окно. Винцент хорошо видел свежие буквы «Лили Адельхейд», выведенные самим временем на мраморной доске.

— Лили. — Еле слышно сорвалось с губ Винцента.

Казалось, после потери Невены, Винцента уже невозможно ударить больнее. Но жизнь быстро показала, какие грани ада есть в сердце Винцента.

Взгляд Зузанне напоминал взгляд хищной птицы, пикирующей на добычу.

— Кто ты такой, чтобы таким тоном произносит ее имя?

— Брат. — Раздалось гулким эхом.

— Брат? Тогда слушай, братец. Ты не просто бросил нас, оставив одних в долгах и вынудив Лили выйти за богатого, но нелюбимого и не способного дать потомство чародея, ты и жизни нас лишил. Душа и тело Лили покинули этот мир, и моя душа оставила тело, способное теперь лишь грузом ходить по земле. — Зузанне обвела руками склеп. — Ты видишь, что тут не одна свежая надпись? Лили, ее муж, семь его дядей, их жены и их дети покоятся теперь здесь. Я одна осталась во всем мире — Адельхейд, нет больше нашего рода! И все потому, что ты не смог просто ответить на письма своих сестры и мамы! — Зузанне сладко упивалась бледным цветом лица сына. — Да, я писала тебе. Говорила, что твоя сестра умирает от огня виверны. Жуткое заболевание, верно? Ты и сам мог видеть таких… Тело Лили, как и тела остальных, пришлось сжечь. Все чародеи в городе тоже пали от дурной болезни… я одна осталась.

— Огонь виверны? — Бледным голосом спросил Винцент. — Это не совсем верное название… оно совсем неправильное. Но… но шаманы из южной Африки научились его лечить. Это не так уж сложно, я знаю рецепт… — Винцент осекся под взглядом Зузанне. Тут он понял, что сказал и попятился назад, упираясь спиной в холодный мрамор. Его мрачный голос не отразился от стен. — Я мог помочь, матушка, мог, если бы я ответил…

— Если бы, — грозно выкрикнула Зузанне. — Я знала, всегда знала, что ты виноват в ее смерти, да так и оказалось, жалкий мальчишка! Ты ничем не лучше своего мерзкого отца, чтоб ты… — Зузанне схватила Винцента за руку и потащила за собой.

Запястье Винцента горело под рукой матери. Но вырваться, оттолкнуть ее он не смел. Винцент не понял, как Зузанне привела его в дом, как они поднялись на чердак, где на стене висел зачарованный гобелен. Такие были в моде у чистокровных семей.

Зузанне положила руку на портрет Винцента, и под ее рукой разгорелся голубой огонь. Зузанне читала заклятие. Рядом сидел, плача, юный Люпин.

Винцент упал на пол от боли под ребрами.

— Ты больше не часть нашего рода. Убирайся! — Зузанне замерла. Дрожащей рукой она коснулась портрета младенца под портретом Винцента и незнакомой ей девушки. — Ты тайно женился?

— И что с того? Невена все равно мертва…

— Роза. Ты назвал ее Розой? Лили хотела назвать так дочь…

Зузанне направила на сына руку и голову того наполнил шум. Винцент почувствовал, как кости скручивает от адского огня, пущенного по венам. От боли слезы потекли из его глаз. Физическая боль заменила горечь от утраты любимых людей.

Винцент смог вздохнуть.

— Значит, я не одна… значит у нашего рода есть шанс? Прекрасная Роза. Моя милая Роза! Но как же она будет расти без матери? Ты не сможешь о дочери заботиться, признай! Ты оставил малышку на какую-нибудь девку, а сам ушел! Ты вечно в книгах и не замечаешь ничего, даже свою сестру и ее смерть не заметил! Ты виноват в смерти всех чародеев города и Лили. Разве такой ей нужен отец?

Винцент в упор смотрел на гобелен. В его груди разрасталась ярость. Будь его воля, он бы сам выжег свое имя.

— Оставь Розу мне и иди путешествовать. Я выращу ее достойной ведьмой, какой ты не сможешь, Винцент.

1757 год.

Сумерки опустились на сонный Майнинген. В своей крови лежала девушка по имени Роза Адельхейд. Она была молода и прекрасна. Ее темно-рыжие, пышные волосы были раскиданы по подушке. Только что ушла служанка, которая увела ее младшую