кроме грубости, чтобы противостоять насмешкам»97; или «дети, у которых есть братья и сестры — ровесники, похоже, обладают чувством племени и солидарности, которого у единственного ребенка нет»98.

Взрослая точка зрения представлена в книге двумя другими способами: мать ребенка, прилагающая все усилия, чтобы сочувствовать своей своевольной маленькой девочке, но не всегда преуспевает в этом, и набор эпизодов, которые, видимо, были специально выбраны, чтобы раскрыть личность и способ мышления ребенка. Например, тут есть страшная история про собаку. Сосед, с которым ее семья не находится в абсолютно дружественных отношениях, предлагает Мойре взять у него щенка. Она чувствует, что ей не позволят собаку, и решает держать щенка в тайне: она забирает и дрессирует жалкого испуганного зверька каждый день, когда ее родители не могут ее видеть. Но внезапно во время очередной прогулки появляется ее отец. Она быстро просовывает щенка за изгородь. По несчастливому стечению обстоятельств, она не может вернуться к нему в тот день, ее беспокойство нарастает — и она заболевает. Наконец, отчаявшись, на следующий день она платит слуге, чтобы найти щенка, и с огромным облегчением узнает, что щенок вернулся к соседу. Вершойле окрашивает облегчение в яркие цвета: вдруг еда становится вкусной, а ванна доставляет удовольствие. Но потом, по необъяснимым причинам, она забывает про щенка на целые две недели — ей просто не хочется. Читателю остается только гадать — почему. Возможно, слишком сильные переживания заставили ее инстинктивно дистанцироваться от их источника. Она расплатилась за халатность. Через две недели она увидела тело собачки в реке.

Некоторые примеры из психологии единственных детей, которые мы видели у других писательниц, повторяются в этой книге. Мойра жаждет иметь друзей, хочет играть с другими детьми, хочет быть принятой. Как и многие маленькие девочки, она хочет одеваться, как ее сверстницы. Ребенок, однако, слеп к психологии взрослых, а также к чувствам других детей, даже если эти чувства знакомы ему по себе. Таким образом, она хочет завести друзей, но, когда у нее появляется подружка, она не желает, чтобы с ними играла ее младшая сестричка. «Мое собственное одиночество не научило меня быть доброй к одиноким»99, — пишет она. Мойра имеет сильную волю к власти, напоминая этим Жюдит Готье. Она ненавидит выглядеть глупо и все, что может преуменьшить ее власть и статус. Как и многие другие писательницы, она ненавидит, когда взрослые смеются над ней, она также ненавидит, когда они обсуждают ее между собой. Такие вещи могут привести ее в ярость, и тогда она может пойти на многое. Например, она совершает небольшой проступок, выкопав растения своей матери, чтобы помочь кошке найти туалет. Из-за того, что рядом находилась подруга ее матери, которая могла ее заподозрить, Мойра лжет. Ее бьют. Это приводит ее в такую ярость, что в качестве бунта против взрослых она показывается обнаженной в окне помощнику садовника. В целом это убедительный психологический портрет маленькой девочки изнутри.

Смешение стилей

«Учиться жить» Клары Мальро (1963) — это сфокусированная на себе самоаналитическая автобиография детства и юности, написанная в исповедальной французской традиции. Мальро не использует модель романа воспитания, как Эйлс, Бовуар и д’Обонн, и она не делает особого акцента на отношениях себя-ребенка с окружающими, как Боттом, Фен и Лютенс. Она пишет интроспективное, психологическое исследование самой себя. В обширном вступительном тексте Мальро использует модель «точки зрения ребенка», стремясь воссоздать свое детское видение мира. Впоследствии произведение становится классической автобиографией-исповедью о детстве и юности автора. Мальро также вносит свой вклад в еврейскую социальную историю, кроме того, ее книга безусловно феминистская.

Клара Мальро (1897–1982), урожденная Гольдшмидт, была выдающейся французской писательницей и интеллектуалкой, известной напряженными отношениями с ее бывшим мужем — известным писателем, а затем государственным деятелем Андре Мальро. Как и Бовуар, Мальро решила написать многотомную автобиографию. Первый том ее шеститомника «Звуки наших шагов» (1963–1979) — «Учиться жить» (1963) — написан, когда ей было за шестьдесят. Он охватывает ее жизнь до ранней юности — до 1921 года, когда она встретила своего будущего мужа Андре. Это была не та автобиография, которой жаждала публика. Людям было гораздо интереснее узнать, что Клара расскажет о своей наполненной событиями хаотичной взрослой жизни и жизни ее выдающегося бывшего мужа. Их приключения попали в центр внимания общественности, когда в 1924 году они были арестованы за кражу произведений искусства в Камбодже. Но, несмотря на обманутые ожидания общественности, «Учиться жить» — это самостоятельное произведение.

В своем тексте Клара упорно ищет себя: не только себя прошлую, но и правду о себе настоящей. Она стремится реконструировать свои настроения и убеждения, безжалостно анализируя тогдашнюю себя при каждом новом повороте. По-видимому, она доверяет бумаге все, что помнит. Длина произведения, кажется, ее не волнует: это очень подробный отчет. Само изобилие деталей усиливает впечатление, что она писала в искреннем порыве «рассказать все». Этому же служат ее откровения о детских фантазиях и незрелых подростковых идеях, которые она отстраненно и холодно критикует. Последнее, но не менее важное: она также критикует себя-автора за соблазн загнать события своей жизни в сюжетные рамки100. Ее автобиография написана в духе Руссо, однако Клара более застенчива, больше анализирует и гораздо меньше оправдывает себя, чем Руссо.

Вначале Мальро, как и другие, искренне пытается найти путь обратно в мир детства, чтобы воссоздать детские мысли и чувства. Она ищет художественный язык, адекватный для передачи нежных, колеблющихся, невербальных ощущений и чувств ребенка. Она начинает книгу от лица маленького ребенка. Используя настоящее время, она говорит о том, как любила прикасаться к вещам. Она уверяет, что ее ранние воспоминания фрагментарны — утверждение, ставшее к тому моменту обязательным для любого искушенного автора, — и поэтически уподобляет их плавающим медузам.

Одна из тем — нестабильность вещей (это лестница или рот дракона?) для маленького ребенка. Вторая — жизнь, проживаемая больше в мечтах, чем в реальности. Текучесть детского восприятия и безудержная сила фантазии — темы, уже встречающиеся у таких писательниц, как Хант, Фарджон, Фен и Вершойле. Аналогично Хант и Эбнер-Эшенбах, Мальро утверждает, что проживала различные фантастические жизни в разных личностях. Она подробно рассказывает о своих фантазиях: у нее была воображаемая близняшка и воображаемые вассалы.

Однако, когда Мальро подходит к подростковому возрасту (примерно в середине тома), ее повествование уходит из режима воссоздания детской точки зрения. Текст переходит в более традиционные модели, рисуя портреты членов семьи и людей, которых она знала, преподнося усвоенные ею важные жизненные уроки, рассказывая эпизоды военного времени, и