от других пассажиров. Забрав свои вещи, мы в сопровождении двух лейтенантов милиции направились на улицу — естественно, не через главный вход.

Но это не спасло: нас поджидала толпа. Люди напирали на здание аэропорта и друг на друга и напоминали живое море, расступиться которое заставили омоновцы с ростовыми щитами — иначе нас просто разорвали бы на сувениры.

Первым вышел Непомнящий, помахал болельщикам, и они взревели так, что в помещении было громко. Рядом с ним — мы видели через стекла — встали Карпин, Тихонов, Бердыев, и в них полетели цветы. Георгиевич поймал букет, похожий на свадебный, и пятясь, погрозил болельщикам пальцем.

Подбежавший милиционер отдал Непомнящему рупор, и он сказал, приложив руку к груди:

— Товарищи! Нам очень приятно, что вы нас встречаете…

Даже усиленный громкоговорителем, его голос утонул в реве толпы. Подождав, пока фанаты угомонятся, он продолжил:

— Огромная просьба не бросать в нам никакие предметы. Это может травмировать ребят. Спасибо за понимание.

Он сделал приглашающий жест, и один за другим стали выбегать игроки основного состава. Денисов первым не побежал, он стоял у двери и выпускал нас, как на ликующий стадион.

Цветопад немного ослаб, но все равно находились несознательные граждане, желающие нас осчастливить, и я едва успел перехватить букет роз, летящий в голову, а Сэм уклониться не успел. Брошенный со всей дури букетище распластался у него на макушке, роняя белые лепестки.

Поскольку подарки и правда могли ранить, мы, защищая головы руками, пробежали к автобусу по дорожке, заваленной цветами, и только теперь я увидел транспортное средство, на котором мы поедем, и чуть не споткнулся.

Это был автобус-кабриолет, точнее, платформа на колесах, с которой срезали верх, а сиденья оставили. И где они ее нашли? Вряд ли сделали к нашему приезду, у них вроде как все спонтанно…

Настолько, что надписи, украшавшие бока автобуса: «Сборная СССР», «Чемпионы 2026» — еще не высохли.

Вспомнилось, как болельщики встречали сборную Аргентины, когда те привезли золото, там такой же автобус был, так же ликовала толпа.

Мы встали в полный рот, созерцая поклонников сверху. Тюкавин включил видеозапись на телефоне, как и многие фанаты, и все сделали так же: мы снимали друг друга и их — на память, они снимали нас. Впереди встали тренеры, потом — все остальные. Грянул гимн футбола, в этой реальности им стала песня из фильма «Запасной игрок» — нескладно и невпопад, люди словно старались перекричать друг друга. Тогда Микроб забрал рупор и исполнил роль фронтмена:

— Словно даль голубеет морская,

Над нами ясный небосвод, над нами ясный небосвод!

И шумит, ни на миг не смолкая,

Открытый солнцу стадион.

Эту песню знали все, и болельщики стали подпевать, а потом — и вся команда. Автобус завел мотор и поехал, сопровождаемый омоновцами, а следом тянулась толпа, размахивала знаменами и пела. В воздух летели небесные фонарики и шары. Я навел камеру телефона на огромный белый шар, раскрашенный, как футбольный мяч, приблизил его.

Не все шарики поднимались высоко. Те, что опускались на нас, парни ловили, оставляли автографы маркерами и отправляли в толпу.

Автобус все набирал скорость, но толпа не заканчивалась. Благодарные болельщики выстроились вдоль дороги и приветствовали нас криками, дудели в дуделки, размахивали знаменами.

Мне было неспокойно. Помня о пророчестве Гусака, я старался держаться за спинами. Вдруг меня не за границей убьют, а здесь, дома? Пытались же убить Юлю, которая Семерка. То ли еще будет, когда количество самородков увеличится настолько, что явление сложно будет скрывать.

Ко мне подошел врач-бээровец, шепнул:

— Автобус остановится, когда выедет на трассу. Там тебя уже ждет машина.

Надо же, как обо мне заботятся, и почему-то это настораживает.

Выехав на главную дорогу, автобус-платформа остановился, и я двинулся к выходу в сопровождении бээровца.

— Завидую! — крикнул в рупор Микроб.

— Все завидуем! — громогласно заявил Кокорин.

— Нерушимый сваливает! — возмутился Сэм. — Мы так не…

Карпин забрал рупор, я протиснулся к выходу, спустился по ступеням и увидел черный бус с тонированными стеклами, мигающий аварийкой.

Захотелось прыгнуть обратно в автобус, так этот тип машин в моем сознании осквернен американскими блокбастерами. Все равно что суеверному черную кошку на дороге увидеть. Но наш автобус поехал дальше, вместе с бээровцем, оставив меня наедине с бусом.

Пока я замешкался, перебирая варианты развития событий, он выключил аварийку, сдал назад, и передо мной распахнулась задняя дверца, приглашая в салон.

Кроме водителя, в салоне был старый мой знакомый генерал Ахметзянов. Захотелось сделать шаг назад, но я заставил себя улыбнуться и уселся напротив, сказав:

— Здравствуйте! Вот уж не думал, что судьба снова нас сведет.

— Впечатлен результатом, который показала наша сборная, — в ответ улыбнулся генерал.

Закончив обмен любезностями, я согнал дружелюбие с лица и жестко произнес:

— Давайте сразу к делу. Что вам от меня нужно? Я вообще-то домой спешу, моя жена в больнице, чуть при родах не умерла. Написал ей, что еду и скоро буду. Она расстроится, если я уйду с радаров. А если расстроится она, расстроюсь и я.

— Да, я знаю и понимаю, — холодно парировал Ахметзянов. — Мне от тебя не нужно ничего. С тобой хотят поговорить другие люди, это не займет много времени.

Спрашивать, кто эти другие, было бессмысленно — все равно не ответит, а может, и не знает, просто исполняет приказ. Если те же, точнее, тот же человек, что в прошлый раз…

— Обязуемся лично доставить тебя в шестнадцать тридцать к жене, не переживай, на открытие стадиона ты тоже успеешь, — глянув на часы, пообещал Ахметзянов. — И приношу извинения за доставленные неудобства.

Вот так, меняется лишь обертка, мир остается прежним. Если ты футболист Второй лиги — никаких тебе извинений и расшаркиваний. Вышвырнут из салона, когда свое получат, и делай что хочешь. А если ты публичная личность — «Примите наши извинения».

В конце концов, это не похищение. Скорее всего, меня и правда быстро доставят домой. Я достал телефон, чтобы написать Рине, но связь глушили, и я выдвинул еще одно условие:

— Мне нужно предупредить жену об опоздании, чтобы не беспокоилась, а связи нет.

— Слышал? — обратился Ахметзянов к водителю.

Тот кивнул, поерзал в кресле, поводил пальцами по планшету и отчитался:

— Готово. Через минуту включу.

«Любимая, задержусь на час. Никак не вырваться (грустный смайл). Приеду — объясню».

Рина ответила сразу же: «Ничего страшного. Хорошо, что вообще отпустили. Ждем.