танцпола выплясывали Сэм, Тюкавин и Кокорин. Столы и стулья поменяли. Официантки, сновавшие с подносами, были на любой вкус и цвет.

Вспомнился наш Колесо, он, наверное, косоглазие заработал бы. Думаю, если найдутся желающие, эти девушки будут на все согласны, и среди них наверняка есть такие, как покойная Энн.

Пока нас с Микробом проверяли, все тосты были сказаны, формальности соблюдены, огромный экран на противоположной от входа стене выключили, и началась самая приятная неформальная часть мероприятия.

Насытившись, я отыскал в полумраке Непомнящего и спросил:

— Когда я увижу Дарину?

Он протянул мне планшет, где было расписано, кто и когда выходит на связь с родными.

— Через два часа. Сейчас в Москве раннее утро, и в больницу все равно не пустят.

Раз будет связь с Риной, значит, с ней все хорошо, и не о чем переживать. Потому, насытившись, я пустился в пляс с Микробом и остальными. Ко мне придвинулся Сэм и спросил:

— Слышь, а кто такой Барановский?

— Боксер. — Я вспомнил парня, которому добровольно проиграл во время турнира в честь дня рождения Горского. — А что?

— Нас тут разные люди поздравляли, пока вас с Федором не было. Так вот, этот боксер говорил тебе спасибо и показывал чемпионский пояс какой-то, не очень в них шарю.

— Дрались мы с ним как-то, — уточнил я и подумал, что все-таки то сложное решение было правильным: ну что мне тот бокс? А у парня теперь имя, карьера… Все равно я выиграл бы с помощью способностей, что не совсем честно.

К часу ночи спать не хотелось, и я убежал на сеанс связи раскрасневшийся, с сияющими глазами.

Рина тоже выглядела свежей и отдохнувшей, а рядом с ней на белоснежном белье лежал наш ребенок, маленький, красный, с жиденьким пушком на голове, и дергал ручками и ножками. А в фильмах показывают таких красивых новорожденных! Потому что им больше месяца. Наш тоже будет красивым, когда подрастет.

— Как ты, родная? — спросил я.

— Ты же видишь, — улыбнулась Рина и подмигнула. — Я умею быстро восстанавливаться.

Непонятно только, почему не воспользовалась способностями, когда попала в больницу. Спрашивать об этом я, конечно же, не стал.

— Ты бы видел, что тут было! Представь: девушка рожает… Тяжело рожает. Родила и просит не показать ребенка, не спрашивает, все ли в порядке… Единственный вопрос: они или наши?

Я рассмеялся, Рина продолжила:

— Роженицы, кто был в состоянии, смотрели игру на сестринском посту. Когда Денисова удалили, такой вой стоял, что я сквозь сон слышала. А по радостному визгу поняла: победа! И тут за окнами, как в новый год, салюты — бам! Бам! Бам! Все небо цветное, светло, как днем! Вы герои. По телику и в новостях только о вас и говорят. Как же я тобой горжусь!

Моя жена мечтательно зажмурилась и проговорила:

— И безумно хочу тебя обнять. Как же я соскучилась! Вы когда прилетаете?

— Послезавтра вечером, — ответил я. — Завтра парни поедут смотреть Лос-Анджелес и в Голливуд заглянут.

— Парни? А ты?

— Останусь в отеле. Так нужно. Не хочу рисковать, тут случалось… всякое.

— Ты про отравление вашего защитника? — уточнила Рина.

— Просочилось все-таки?

— Да. Я жутко переживала за тебя, ведь цель — ты. Наверное, из-за этого все и пошло не так.

Я испытал укол вины и потупился. Вот же черти! Все-таки растиражировали новость!

— С Коровьевым все более-менее в порядке. Он полетит с нами и продолжит лечение дома. Все, переживать не о чем. Скоро увидимся. Первым делом я поеду к тебе. Надеюсь, меня пустят в палату, и с сыном я поздороваюсь.

Интересно, передался ли ему дар?

— К тому времени меня переведут в общую палату. Ты ж понимаешь, что я не хочу так быстро… ну-у…

— Понимаю все. Жди! И пусть мысль о скорой встрече греет тебя так же, как меня.

Мы молча смотрели друг на друга. У Рины все было написано на лице, я кожей ощущал ее взгляд, и становилось спокойно и уютно. А еще, помимо нежности, проснулось влечение. Месяц воздержания — не шутки, молодой организм требовал своего! Но с этим придется немного повременить.

Сегодня я был последним, меня никто не выгонял из переговорной, но к Рине явился врач, глянул на меня, расплылся в улыбке.

— Нерушимый? Тот самый? Вы — герои! Спасибо за игру. Прошу прощения, но…

— Понимаю, — кивнул я и простился с Риной.

Безудержного веселья больше не хотелось, захотелось тишины и домашнего уюта, и я отправился к себе в номер, мысленно молясь, чтобы там не оказалось эскортниц, которых придется выгонять. Открывал дверь и трепетал, но там оказалось пусто.

Выходит, Гусак ошибся, и никто меня не будет убивать? Может, рискнуть и посмотреть город — когда еще предоставится такая возможность? Нет. Перетерплю день — и домой!

Глава 32

Путь домой

Есть люди, мечтающие о публичности и мировой славе. Кто бы знал, как я от всего этого устал! Шум, гам, бесконечные встречи с западными журналистами и политиками — в том числе вчера вечером, в день, отведенный для отдыха. А потом еще сегодня утром.

И вот наконец мы в самолете, разгоняющемся по взлетке. Я занял место возле иллюминатора и провожал взглядом Америку. Рядом дремал Микроб. Впереди сидел Коровьев, его привезли накануне вечером, и он рассказал, что чувствует себя нормально, только очень быстро устает. Из побочек остался опущенный слева угол рта, из-за чего выражение его лица казалось презрительно-недовольным.

Самолет вздрогнул, взлетев, и я уставился вниз, на отдаляющуюся землю, на крохотные погрузчики и уменьшающееся здание аэропорта.

Вот и завершилось мое знакомство с Америкой. Я увожу положительные впечатления, несмотря на некоторые моменты. Даже таможенники особенно нас не мучили, отпускали скорее как друзей, а не как опасных визитеров.

— Гудбай, Америка, о-о-о, — с закрытыми глазами запел Микроб, — где я не буду никогда. Услышу ли песню…

— Которую запомню навсегда, — подпели ему с галерки, и один голос точно принадлежал Денисову.

Бессмертный «Наутилус» вне возраста!

Из Лос-Анджелеса в Москву лететь двенадцать часов, мы вылетели в 13.00, и во столько же прибываем. Мы движемся навстречу солнцу, и оно для нас вроде как будет стоять на месте. Где бы мы ни пролетали, время будет колебаться в районе 13.00 — то есть как будто бы