Потом, после нескольких отдающих спиртным поцелуев, они устроились на кровати, чувствуя, что повседневная жизнь осталась где-то далеко, вслушиваясь в звуки города, здесь казавшиеся более близкими, более внезапными и тревожными, чем в ее недавнем доме. Ей не нравилось, что ее новое жилье располагалось по соседству с двумя борделями, занимавшими южную сторону улицы. Он не удержался от соблазна отпустить пару сальных шуток, и скоро ее руки уже потянулись к его ширинке.

Позже она, как и Люпус, подошла к окну. Оно выходило на одну из редких в этом городе кривых улочек, разбегавшихся от Старого квартала в разные стороны. Здесь даже сохранилась оригинальная готическая архитектура, колоритно смотревшаяся в свете факелов и штормовых фонарей. Два подростка в ярких масках, видимо пьяные, прошли, пошатываясь и держась друг за друга, мимо человека в подворотне, не удостоив его даже взглядом. Их громкий смех еще долго раздавался из переулка, в котором они скрылись.

Вдруг что-то крупное мелькнуло на краю его поля зрения.

Беами, должно быть, заметила, как вздрогнул Люпус, потому что спросила:

– В чем дело?

Он инстинктивно проверил взглядом свой лук в углу и колчан, полный стрел, висевший на углу кровати.

– Там что-то есть, – сказал Люпус, пытаясь разглядеть, куда оно делось. – Вот оно, опять, большое и тяжелое, резко выделяется на белом.

– Да ну, наверное, ерунда какая-то, не стоит волноваться.

Раздался вопль, потом крики:

– Нет… пожалуйста, только не это…

– Бездомного убили.

И тут же ворчание, наподобие собачьего.

– Может быть, Малум нас нашел? – спросил он нервно.

– Не исключено.

– Посмотри-ка. – Люпус показал туда, где на снегу краснели брызги крови.

– Возможно, этот район не такой спокойный, как мы думали, – с тревогой сказала Беами.

Он подошел к кровати, перебросил через плечо колчан, поднял с пола лук, проверил запасной нож в сапоге. Свой короткий меч он отдал Беами. Она приняла его и молча кивнула, а потом подошла к кожаному мешку с реликвиями, лежавшему в углу.

Раздался тяжелый удар.

– Вход в подъезд! – вскрикнула Беами.

– Кто бы это ни был, он хочет войти, – подтвердил Люпус. – Вот дерьмо.

В дверь снова ударили с разбегу, слышно было, как она подалась.

Беами вытянула из своего мешка связку цепей логи и принялась раскручивать у себя над головой артефакт из ультралегкого металла до тех пор, пока он не засветился; скоро она уже высекала из пустоты фигуры, которые не были пустотой, а мерцали вначале прозрачным лиловым светом, постепенно сгущаясь во что-то более плотное.

Тяжелые шаги на лестнице. Люпус выдернул из колчана стрелу и положил ее на тетиву, инстинктивно заслонив собой Беами.

Только бы это были люди! Пожалуйста!

Что-то с размаху ударилось в дверь с той стороны, затрещало дерево, и тут же последовал новый удар, от которого от двери откололась длинная щепка и с грохотом отлетела им под ноги. В открывшуюся щель они увидели что-то мохнатое.

Люпус отпустил тетиву.

Существо взвыло – точнее, взревело. Новая стрела, свист спущенной тетивы, еще стрела, опять свист, пока наконец то, что атаковало дверь снаружи, не делось куда-то, словно растворившись в глубокой тишине.

Вдруг дверь разлетелась на части, как от взрыва, и огромный трехголовый пес ворвался внутрь, хватая все, что попадалось ему по дороге, и поливая слюной пол. Из ран, оставленных стрелами, сочилась кровь, нисколько, однако, не мешавшая адской твари двигаться.

– Отойди-ка, – приказала Беами, но Люпус точно не слышал.

Выхватив нож, он занял боевую стойку, пригнувшись и расфокусировав зрение так, чтобы видеть все три головы разом, и, когда две из них атаковали его одновременно, он сделал горизонтальный выпад ножом, порезал одной голове щеку, а затем поднырнул под другую пару челюстей и кулаком ударил существо в горло. Оно отпрянуло, переводя дух.

Тем временем Беами, используя логи, выбила из воздуха три яркие текучие линии и послала их к Люпусу, где они по очереди хлестнули пса, оставив на шкуре огненные шрамы.

Доски пола прогнулись, когда он рухнул на них, пыльные шарики понеслись во все стороны. Настала оглушительная тишина.

– Похоже, залогом за эту квартиру придется пожертвовать, – проговорила наконец Беами.

Люпус с открытым ртом смотрел на свою любовницу, которая держала в каждой руке по металлическому пруту с висящими цепями, которые уже утратили огненный блеск.

– Что ты с ним сотворила?

– Эти штуки стреляют концентрированной энергией, сгустками вещества вроде молний. Я просто оглушила его, вот и все.

– Разве нельзя вложить в удары побольше энергии, чтобы прикончить тварь?

– Нет, он же специально ради нас сюда пришел, мне хотелось его рассмотреть. Потом можешь перерезать ему все три горла, если захочешь. Только, пожалуйста, сделай это на улице. Мне и так придется убираться, хотя я только что разобрала вещи.

Вдвоем они растянули рухнувшее тело так, что оно заняло почти всю комнату. Шрамы все еще светились сквозь шерсть, сильно пахло паленым мясом, которое словно прижгли каленым железом. Животное определенно было собакой, хотя, по словам Беами, и не было творением культиста. Слишком у него был совершенный вид – культистам же удавались только гибриды, неуклюжие и жуткие уроды. Ей стало жаль пса, ведь не его вина, что его послали сюда убить их. Однако тварь начинала понемногу приходить в себя, и Люпусу пришлось ее убить.

Когда все три его горла были перерезаны, пес медленно истек кровью.

Далеко от них, в неприметном домишке, на большом расстоянии от кровопролитной сцены, старая женщина сидела, уставившись в свои руны и поливая отборнейшей бранью убийц ее пса.

– Какой прок с твоей магии, собачка-то околела, – недовольно проговорил Малум.

– Она – зло, и ее реликвии тоже!

– Придется, наверное, попросить парней разыскать ее, раз другого выхода нет.

– Как ты узнаешь, где ее искать? Магия – лучший…

– Ты попробовала – ничего не вышло, так что предоставь это моим ребятам.

– Ты не видел того, что я видела его глазами!

– И что же, осмелюсь спросить, ты видела? – Как будто она могла увидеть что-то нормальное, человеческое.

– Мужчину. Солдата. Может, ты тоже его видел? Ночной гвардеец.

Он вылетел из комнаты как ошпаренный. Черт побери, мало ему того, что жена его бросила, так теперь выясняется, что она сбежала с другим мужиком… В жизни он не чувствовал себя таким униженным. Они оба умрут, причем немедленно.