– Эй! – запаниковал Джослин.

– Французы обожают делать уколы, – хихикнула Артемисия и, захлопав ресницами, стала похожа на Минни Маус с чертовщинкой. – Подставлять под них мягкое место им нравится куда меньше.

Справа от Джослина примостилась Бетти Грейбл, дружески обмахивая его хвостом. Слева Мэй Уэст приобнял его лапкой, как старый товарищ. Даже № 5 выбрался из своего логова под мебелью, и под спутанной шерстью угадывался его добрый взгляд.

Почему они все собрались здесь и смотрят на него? – ломал голову Джослин. У него, правда, побаливала шея, но в остальном…

– Если с кем-то что-то случилось, – медленно выговорил он, с трудом сглотнув, – то этот кто-то – не я.

– Бедняга, он бредит, – всхлипнула Черити.

– Я, и ты, и синие Гавайи… – безмятежно запел Силас под звуки струн укулеле.

– Он бредит? Как вы думаете, доктор? – всполошилась миссис Мерл.

– Нет, он в сознании, – авторитетно заявил толстячок в шапке.

– В полном сознании, – заверил Джослин, глядя на приближающийся шприц. – Зачем… укол?

– Ночь, и ты, и синие Гава-а-айи…

– На всякий случай, – успокоил его толстый доктор. – Просто на всякий случай. Вам на голову упал сугроб, и…

– Сугроб? – ахнул Джослин и резко отпрянул, спихнув с софы одну из кошек. – Ох, прости, Мэй Уэст…

– Лежите спокойно, – прикрикнул на него доктор и осклабился, напомнив Бориса Карлоффа во «Франкенштейне». – Разве я похож на палача? – добавил он, оглянувшись в поисках поддержки на миссис Мерл, потом на Артемисию.

– Если я отвечу, – фыркнула та, – вы обидитесь.

– Скажите, доктор, – тихо вмешалась Истер Уитти, – а просто стаканчик чего-нибудь такого не будет полезнее, чем эта игла длиной с мою швабру?

И тут № 5 впервые залаял. Неодобрительно, вне всякого сомнения. Джослин забился в угол софы.

– Расскажите мне сначала, что случилось, – потребовал он. – Иначе я не дам себя уколоть.

– Снегу насыпало тонну, всю ночь шел и всё утро, – отозвался Силас. – Прекрасна ты и синие Гава-а-айи…

– Спуск к вашей двери весь завалило снегом, – подхватила Черити. – Целая гора выросла, до самого тротуара!

– Когда вы открыли дверь, – добавил доктор, – всё обрушилось на вас.

– К счастью, – сказала миссис Мерл, – Артемисия была у окна, когда вас поглотила лавина. Она и подняла тревогу.

Джослин напрягся, пытаясь собрать разбегающиеся воспоминания, пощупал одеяло, которым был укрыт.

– А кто… Кто меня раздел? – вдруг встревожился он.

– Не беспокойся, – отозвался Силас. – Луна молода, и мы тоо-оже… Твоя славная анатомия запечатлелась только на моей сетчатке.

Воспользовавшись тем, что Джослин отвлекся на Силаса, доктор ловко всадил иглу ему в руку.

– Ай! – возмущенно вскрикнул Джослин.

– Ух ты! – фыркнула Истер Уитти. – Это называется удар из-за угла.

– Истер Уитти! – прошипела миссис Мерл, сделав большие глаза.

– Что там? – обреченно вздохнул Джослин, глядя на воткнутую в руку иглу.

– Витамины. Укрепляющие. Чтобы вы не подхватили ангину. Или чего похуже. Не беспокойтесь, я доктор пульмонологии, профессор и почетный декан Совета гуманитарных наук.

– Ну-ну, – проворчала Истер Уитти. – Тому, что вы сделали, есть название, и это уж точно не почетный декан Совета гуманитарных наук.

– Имейте уважение, Истер Уитти! – возмутилась миссис Мерл. – Иначе я буду вынуждена вас уволить.

Шприц вернулся на свое место в коробочку, а коробочка в докторский портфель.

– Во вторник увольняют, в среду увольняют и в четверг тоже, – хихикнула Истер Уитти. – Смотрите, доувольняетесь.

– Тебе вкатили столько витаминов, – подбодрил Джослина Силас, – что сегодня вечером, Джо, ты будешь в олимпийской форме.

– Если бы еще, – добавила Истер Уитти, мрачно покосившись на медицинское светило, – от лечения и уколов можно было покайфовать, как от наперсточка текилы.

– Сегодня вечером! – вдруг осенило Джослина. Он соскочил с софы как был босиком и поспешно прикрыл свою наготу одеялом, придерживая его под мышками. – Новогодний бал! Боже мой, который час?

– Вы были без сознания довольно долго, – весело сказал доктор, закрыл портфель и простился, похлопав по меховой шапке.

– Мечты сбыва-аются на голубых Гава-а-йях… – допел Силас в безупречном диминуэндо.

Он посмотрел на Джослина, выразительно пошевелив бровями, как это умел он один, и тоже поспешил покинуть гостиную.

Истер Уитти нырнула в стенной шкаф и вынырнула с крошечной рюмочкой текилы, уже наполненной и готовой к употреблению; никого не спрашивая, она поднесла ее Джослину.

– Апачи обмазывают тело врага медом и бросают его муравьям! – проворчала она, сердито глянув на дверь, за которой скрылся доктор. – А я угощаю медом друзей.

– В прошлый раз это были сиу, Истер Уитти, – заметил Джослин, прикидывая размер рюмки.

– Для нашего доброго доктора, – вставила Артемисия, постукивая тростью по полу, – будет нелегко найти достаточно муравьев!

И они с Истер Уитти ушли под ручку, корчась от смеха. Миссис Мерл вздохнула, закатив глаза, и спрятала рюмку, которую Джослин поставил на стол.

– Oh dear, dear, dear, что сказала бы ваша мама, Джо…

– Мне надо, – решительно заявил Джослин, – выйти купить кое-что для сегодняшнего вечера.

В его списке необходимых покупок значился галстук-бабочка, но об этом он благоразумно умолчал. Второго вечера в цветастом скребке покойного Финлейсона Мерла он бы не выдержал.

Миссис Мерл незаметно сделала знак Черити, та взяла одежду Джослина, уже высохшую и сложенную на стуле, и протянула ему. Он с достоинством завернулся поплотнее в одеяло, взял стопку одежды под мышку и вышел из гостиной.

– Я думаю, это его первый бал, – тихо сказала миссис Мерл, и ее голосовые связки зазвучали нежным вибрато струн укулеле.

* * *

Продавец в «Мэйсис» был несгибаемо вежлив, хоть ему и приходилось гнаться за сотней зайцев сразу. Не всех ждал бал в колледже нынче вечером, но Рождество маячило на горизонте у всего Нью-Йорка, а стало быть, половина Нью-Йорка устремилась в «Мэйсис».

– Этот галстук-бабочка – эксклюзив нашего магазина, – говорил он Джослину, вытягивая шею поверх голов двух джентльменов, увлеченно обсуждавших небывалый снегопад. – Его не нужно завязывать, видите, он уже завязан. Мэм, please, не надо трогать галстуки… Нет, сэр, гетры не в этом отделе… Сэр? – Шея продавца в пышном, как зоб цесарки, жабо вновь вытянулась в сторону Джослина. – Это вечный узел. Видите нашу застежку? Ловко придумано, не правда ли?