в) внутрияпонская, настаивая на «перманентной экспансии» (автор термина — Рихард Зорге), в т. ч. и с применением военной силы, единственную проблему видела только в определении главного азимута экспансии — на Север или на Юг. Однако и в том, и в другом случае она прекрасно отдавала себе отчет, что главный противник у нее англосаксонский Запад, прежде всего Великобритания и США, интересы которых в азиатском регионе были обширны, а в качестве союзника она рассматривала именно пост СССР (т. е. после свержения Сталина), ибо без такой опоры тягаться с Западом Япония не могла по экономическим причинам.

4. Это произошло в тех самых государствах, фактическое совпадение базирующихся на антизападной основе геополитических целей оппозиции в которых, в двух случаях — германском и японском — всерьез стимулировалось еще и откровенно корыстными соображениями чисто экономического характера.

Да и как, например, те же германские генералы могли забыть, что именно слабость сырьевой, особенно топливно-энергетической, базы и острая зависимость от импорта в конечном итоге поставила Германию на колени в годы Первой мировой войны, несмотря все техническое и технологическое превосходство германского ВПК. Естественно, что практически ничем не отличаясь от Гитлера в геополитических амбициях, особенно же по части «Лебенсраума» («жизненного» пространства»), германская генеральская оппозиция именно в «мирной опоре» на ресурсы постСССР и исключенности вероятности двух- и даже многофронтовой войны как раз и усматривала залог реальности успеха в том, чтобы до основания поквитаться с тем же Западом.

…Термин «мирная опора» — отнюдь не случаен. Дело в том, что по инерции давних времен у нас по-прежнему приписывают происхождение кровожадных планов Гитлера насчет «жизненного пространства» Карлу Хаусхоферу. Не питая, тем более в ретроспективе, абсолютно никаких иллюзий в отношении этого, по-своему выдающегося геополитика, тем не менее следует указать, что Карл Хаусхофер никогда не провозглашал необходимости расширения «лебенсраума» для Германии за счет применения «огня и меча» в отношении славян и их земель. Гитлер «самостоятельно», т. е. с помощью других лиц, дошел до этих человеконенавистнических, зоологически славянофобских планов. Хаусхофер же подразумевал экономическую интеграцию, естественно, исходя из неоспоримого, по его мнению, превосходства германской экономики, что в сущности означало только одно: Россия становилась сырьевым придатком Германии (что и предусматривалось еще «планом Дауэса»), а в политическом смысле это означало бы поглощение экономически слабого экономически сильным. В общем-то именно поэтому в планах внутрисоюзной оппозиции и фигурировали территориально-экономические уступки и концессии, как плата германской стороне за ее благосклонность (подробная информация в деталях всплыла на процессах 1937–1938 гг.).

В связи с этим вновь хотелось бы подчеркнуть то обстоятельство, что подавляющее число планов и замыслов, идей и концепций Карла Хаусхофера всегда носили двойственный характер — одна правда для своих, другая для партнеров, в т. ч. и советских. Причем часто «двойное дно» его идей и концепции имело еще и второй эшелон двойственности. Это особенно ярко проявилось непосредственно накануне нападения Германии на СССР — фактически им же, но более всего его сыном Альбрехтом организованный перелет Тесса в Англию преследовал цель создания совместно с Западом некой федерации «против советской Евразии» на базе тесного англо-германского сотрудничества, вплоть до слияния армий и флотов. Тем самым была предвосхищена идея НАТО, причем за 8 лет до ее практической реализации!..

От природы до крайности обделенная ресурсами Япония тем более все свои действия по реализации экспансионистских планов в открытую увязывала с решением экономических задач своего развития, особенно своего ВПК (это очень хорошо видно даже по названию статьи Р. Зорге, посвященной приходу принца Коноэ на пост премьер-министра) — ведь ее импортная зависимость по важнейшим показателям, как правило, превышает не только две трети, но и очень часто вообще три четверти. Именно поэтому со времен «революции Мэйдзи» (60-е гг. XIX в., когда Страна восходящего солнца встала на путь индустриального развития) ее внешнюю политику и дипломатию так и называют единым термином — «экономическая дипломатия».

Совершенно естественно, что при таких принципиальных исходных данных японские евразийцы, хоть в оппозиции, хоть непосредственно пребывая у власти, буквально физически не могли и не смогли бы проигнорировать экономические проблемы в поисках геополитического союзника для реализации своих амбициозных планов в регионе. Вопрос упирался лишь в «технологию» — развязать или разрубить «гордиев узел» на пересечении двух и так теснейше взаимосвязанных проблем: экспансионистские планы японской правящей элиты властно требовали подкрепления, и реальной военной мощью, и сырьевыми ресурсами. С постановкой вопроса о выборе конкретного направления экспансии вся эта проблема превращалась в старинный философский спор о том, что было вначале — яйцо или курица…

Судя по тому, как развивались события в 1937 г., в самый канун прихода лидера японских евразийцев принца Коноэ на пост премьер-министра, вопрос стоял так, что за счет блокирования (или создания видимости блокирования) по геополитическим соображениям с внутрисоюзной оппозицией, в т. ч. и при посредничестве германской оппозиции, получить от постСССР необходимые ресурсы и затем уже приступить к экспансии евразийского толка, т. е. в южном направлении. Ведь на процессах 1937–1938 гг. также всплывал и вопрос о готовности оппозиции предоставить Японии концессии на Советском Дальнем Востоке, в т. ч. и нефтяные. В связи с этим хотелось бы напомнить одну почти забытую деталь. У «разоблачителей» одно время в разговорах о «невинных» военных заговорщиках мелькал аргумент о том, что они-де правильно ругали Сталина за то, что он продал японцам КВЖД. Но надо помнить, что КВЖД (вместе с ЮМЖД) была прямой причиной русско-японской войны 1904 г. (спровоцированной Великобританией), позора Портсмутского соглашения 1905 г., «революции» 1905 г., что именно на КВЖД произошел, хотя и при прямом участии китайских войск, но ведь и при прямом «Содействии» Японии (тогда управлявшейся ярыми «ат-лантистами»), вооруженный конфликт в 1929 г. А кроме того, КВЖД (вместе с ЮМЖД), как неотъемлемая тогда составная часть Транссибирской магистрали, и вовсе являлись одной из главнейших причин Первой мировой войны, что достаточно хорошо известно по истории. Как можно было обвинять Сталина в том, что он в целом с приличной выгодой для своего государства продал милитаристски настроенной Японии не столько даже последний огрызок колониального прошлого царской России (хотя КВЖД и строилась без характерного для Запада колониального разбоя, сугубо мирным путей, на основе русско-китайского договора 1896 г.), сколько вполне реальное яблоко раздора Токио с тем же Западом — Великобританией, США и даже с той же Германией, экономические интересы которой Япония не преминула ущемить именно на китайском плацдарме?! Как вообще можно было обвинять Сталина за это, если он за реальное золото продал Токио неуловимую, но жестокую возможность увязнуть в Китае?! Ведь китайско-японская война, начавшаяся в 1937 г., сковала силы Японии в Китае, и сколько бы она в последующем ни пыталась ринуться на СССР, сил у нее уже не хватало, а вразумляющие советские ответы на агрессии на озере Хасан и Халхин-Голе окончательно убедили даже самых твердолобых японских генералов в необходимости проведения более сдержанной политики по отношению к СССР. Так что по сути дела это была гениальная сделка Сталина, загнавшая Японию в капкан!