боится, что не рассчитал своих сил.

— Я бы прочитала книгу о любви, которую написал Кан Тэхён, — произносит Тэджи, даже не подозревая, что уже и так знает сюжет.

— Значит, я её точно напишу, — уверенно произносит он, сворачивая с главной дороги.

— Но я буду рассчитывать на счастливый финал, — щурится Джи, будто угрожает ему. — Тогда эту книгу точно будет ждать успех.

— А я-то как рассчитываю.

И Джи позволяет себе задержать взгляд на уголке чужих губ, едва приподнятом вверх в фантомной улыбке. Странное чувство дежавю никак не покидает, даже когда во рту больше не остаётся ничего, кроме терпкого послевкусия. Автомобиль сворачивает на знакомую улицу, но отчего-то хочется, чтобы Тэхён проехал мимо, перепутав адрес.

Мотор глохнет, и Джи тяжело вздыхает, понимая, что надо бы выйти. Но мышцы в теле точно одеревенели, лишая свободы воли.

— Спасибо, что подвёз, — благодарит она, так и не решаясь посмотреть Тэхёну в глаза. Просто отворачивается, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. — Ну давай же, — стонет она, понимая, что из-за заевшего замка их прощание становится невыносимо неловким.

— Погоди, — Тэхён ловко отстёгивает свой ремень и тянется к Джи, нащупывая защёлку возле левого бедра. — Вот так, — он осторожно заправляет ремень обратно в держатель, подаваясь слишком близко, что можно разглядеть маленькие родинки, лениво украшающие его лицо.

Машина. Ремень безопасности. Женьшеневая карамель…

— Что-то произошло в тот вечер? — резко спрашивает Джи, пока Тэхён ещё не отстранился.

— В какой вечер? — он смотрит на неё, застыв в таком положении, что неудобно им обоим. Но пошевелиться как будто не решается.

— Вечер в клубе. Что произошло в машине? — серьёзно спрашивает она, а Тэхён медленно садится обратно на своё место, теперь уже избегая прямого зрительного контакта.

— Ты уже всё знаешь, — бесцветно произносит он. — Я отвёз тебя пьяную домой, потом тебя стошнило на мои брюки. Я остался у вас ночевать, а наутро ушёл, — он молчит, но всё же решает добавить: — Диван, между прочим, очень неудобный. У меня всё тело тогда затекло, — такая манера общения уже больше походит на того Кан Тэхёна, которого Джи выгоняла в то утро из своей комнаты. Но теперь она знает другу его сторону, и это всё меняет.

— Тебе что, жизненно необходимо постоянно язвить? — цедит она. — Я хочу знать, что произошло в тот день. Говори.

Она взгляда с него не сводит, и у Тэхёна просто не остаётся выбора, как всё-таки посмотреть на неё в ответ. Его коричневые радужки кристаллизуются любимым айс-американо, и хочется не столько знать, что же произошло на самом деле, а чтобы он просто был искренен с ней.

А он молчит. Смотрит в упор, а во взгляде читается лишь ранящее сердце «ты не поймёшь».

— Чего ты добиваешься? — слишком спокойный тон его голоса злит сильнее, чем раньше.

— Я хочу знать правду.

— Какую? — он не желает говорить, но Тэджи заставит.

— Ты знаешь.

…они оба знают.

— Нет, не знаю, — наглая ложь, за которую ему хочется вынести приговор.

— Прекрати, — едва не повышает голос Джи, из последних сил сдерживаясь. — Я просто хочу знать, было это на самом деле или это лишь коварная игра моего подсознания.

Он снова молчит, а Тэджи хочется встряхнуть его за воротник рубашки, приводя в чувства.

— Тебя так волнует поцеловались мы тогда или нет? — его голос больше не похож на спокойный или равнодушный. Он зол, но Джи не уверена, что на неё. — Да, поцеловались. Довольна? — выплёвывает каждое слово, будто это что-то отвратительное.

…как будто это не начало их любви, а её конец.

— Почему ты мне врал? — сейчас только это волнует.

— Потому что ты не хотела об этом вспоминать! — он продолжает злиться, а Джи не понимает, почему.

— Это я тебе сказала?

— Да.

— А что ещё я сказала? — гортань закупоривает горечь слюны, что пропитана остатками женьшеневой нежности. Теперь лишь невыносимое разочарование разъедает всё внутри, что хочется промыть рот ополаскивателем.

— Зачем тебе это? Ты была не в себе, так что не вижу смысла это обсуждать, — раздражённо шипит он, что Тэджи перестаёт его узнавать.

А может, это лишь ещё одна его сторона, которую он просто не показывал?

Они много раз ссорились — перестреливались колкими словами, будто стрелами. Но впервые с тех пор, как они стали видеться каждый день, Джи хочется, чтобы он перестал. Не потому, что ей неприятно. А потому что это разбивает ей сердце.

…теперь уже по-настоящему.

— Почему ты не хочешь мне говорить? Разве случившееся не имеет значения? — голос вот-вот задрожит, и Джи с трудом его контролирует, ведь всё внутри взрывается, точно хоровод мыльных пузырей, целующих свежескошенный газон.

— Как будто, это когда-то имело значение, — выдыхает Тэхён, обессиленно прислоняясь затылком к подголовнику и прикрывая глаза, точно собрался умирать.

Тёджи никак не может докопаться до сути, а Тэхён молчит, как будто от этого зависит его жизнь. Неужели он не понимает, что этой игрой рушит то хлипкое доверие, которое сам так старательно пытался выстроить между ними? И если он надеется, что Джи не выдержит первой и сбежит, как обычно это делала, то он ошибается.

Она решительно открывает бардачок, шурша упаковкой конфет, и берёт ещё одну, жадно раскрывая фантик и запихивая карамель в рот.

— Зато сейчас это имеет значение, — без запинки произносит она, не глядя на Тэхёна, но зная, что добьётся своего.

*Вечер в клубе*

— Только не буянь, — Хумин едва хлопает Джи по щеке и, пока она ещё не успела что-то ответить, закрывает дверцу. — Я рассчитываю на тебя, дружище, — произносит он, кладя руку Тэхёну на плечо. — И буду молиться.

— Вали уже, — шипит Тэхён, закатывая глаза.

Он успел несколько раз пожалеть, что вообще согласился. Но учитывая, что эти клоуны решили, что будет забавно отправить Джи в таком состоянии домой, то кто знает, вдруг вместо Тэхёна они доверят её ещё кому-то. Какие бы не были у них с Джи натянутые отношения, но Тэхён никогда не позволял себе такой халатности, тем более, когда дело касалось пьяных девушек.

Не то, чтобы он часто попадал в подобные ситуации, но всякое бывало. У него тоже есть сестра, и ему бы вовсе не хотелось, чтобы она оказалась в подобном положении. Так что, заталкивая свою гордость поглубже, он уже собирается обойти