В подготовку к обороне включилось всё население города и окрестностей, около 1600 человек. Работы по сооружению семи береговых батарей и установке орудий велись почти два месяца днём и ночью. В скалах вырубались площадки для батарей, неприступные для морского десанта, снимали с кораблей орудия, вручную перетаскивали их по крутым склонам сопок и устанавливали на берегу. Фрегат «Аврора» под командованием И. Н. Изыльметьева и военный транспорт «Двина» поставили на якоря левыми бортами к выходу из гавани. Орудия правых бортов сняли с кораблей для усиления береговых батарей. Вход в гавань загородили боном. Батареи охватывали Петропавловск подковой. На правом её конце, в скалистой оконечности мыса Сигнальный, располагалась батарея, защищавшая вход на внутренний рейд.

В полдень 17 августа 1854 года передовые посты на маяках обнаружили эскадру из шести кораблей. Утром 18 августа эскадра вошла в Авачинскую бухту: 3 английских корабля – фрегат «Президент» (52 пушки), фрегат «Пайк» (44 пушки), пароход «Вираго» (10 пушек) и 3 французских – фрегат «Ля-Форт» (60 пушек), корвет «Евридика» (32 пушки), бриг «Облигадо» (18 пушек). Всего: 216 орудий, 2600 человек. Командующий – англичанин контр-адмирал Дэвид Прайс (ещё выдаст сюрприз).

Главный фортификатор Петропавловска Мровинский так описывает бой:

«Неприятель разделил эскадру на две половины и, поставив одну половину против одной батареи, а другую против другой, открыл одновременно по ним огонь. Забросанные ядрами и бомбами батареи, имея всего 10 орудий, не могли устоять против 113 орудий, в числе которых большая часть была бомбическая (на берегу найдены ядра весом в 85 английских фунтов), и после трёхчасового сопротивления орудия почти все были подбиты, и прислуга с батарей принуждена была отступить…

После того как третья и седьмая батареи были уничтожены, 4 сентября неприятель высадил десант в количестве около 700 человек, который, разделившись на три отряда, повёл наступление на Никольскую сопку. Один из отрядов попытался проникнуть в город, обойдя гору с севера, но здесь по нему открыла огонь шрапнелью шестая батарея…»

Собрав 300 человек, русские решились контратаковать и отбить Никольскую сопку! Сражение шло более двух часов и закончилось поражением англо-французского десанта. Потеряв 50 человек убитыми, 4 пленными, 150 ранеными, противник отступил, затем перешёл в бегство и только полное господство судовой артиллерии спасло десант. В трофеи русским досталось знамя, 7 офицерских сабель и 56 ружей.

А теперь и о анонсированном «сюрпризе» английского командующего. Действительно, контр-адмирал Дэвид Прайс утром 18 августа в самый канун штурма совершил довольно-таки необычный военный манёвр. Представьте только: десант проверяет снаряжение, шлюпки спускаются на воду, и тут французскому адмиралу Де Пуанту докладывают, что командующий, адмирал Дэвид Прайс… застрелился.

Некоторые наши историки вставляют «разъяснение»: английский адмирал покончил-де с собой, потеряв надежду на взятие Петропавловска… предпочёл смерть позору… Но, поверьте, наша история интересна и без этих подтасовок: самоубийство английского адмирала было всё же до штурма… Так или иначе, но командование всей эскадрой пришлось брать Де Пуанту, атака была отложена до следующего утра…

Позже и французу пришлось испить свою чашу. Общественное мнение, пресса, влиятельная что в Англии, что во Франции, подвели итог Камчатскому походу:

«…Чёрное пятно, которое никогда не может быть смыто никакими водами океана».

«Борт одного русского фрегата и несколько береговых батарей оказались непобедимыми перед соединёнными силами Англии и Франции, и две величайшие державы мира были разбиты и осмеяны небольшим русским поселением».

Обратите внимание, как талантливый журналист выхватывает эту деталь: « Борт одного русского фрегата…», подчеркивая, что наша «Аврора» действовала только левым бортом, орудия правого отдав на береговые батареи, то есть с союзной эскадрой сражалось «полфрегата».

Адмирал Де Пуант «от истощения физических и душевных сил» умер через несколько месяцев после застрелившегося английского коллеги.

Гениальная история.

На Дальнем Востоке мы почти успели. Почти… Амурской экспедиции губернатора Муравьёва присланных 16 пушек и 350 солдат оказалось достаточным для выигрыша одного сражения (оказалось достаточным и для несчастного адмирала Прайса), но всё же было недостаточно для сохранения города Петропавловска.

В мае 1855 года англо-французский флот пришёл вновь, теперь уже в составе 12 кораблей, 5000 матросов и солдат (всё удвоено)… Но Петропавловск был пуст. Всё имущество, оставшиеся пушки, люди были погружены на суда и вывезены… Куда? И в очередной раз я прошу читателя взглянуть на карту.

Велик Тихий океан, а отступать некуда! Русская Аляска прикрыта одной бумажкой, договором о псевдоаренде, весь азиатский берег – ледяная пустыня. Эвакуированные люди там погибнут и без всяких английских десантов. Разве вот – на Гавайские острова… в залив Пёрл-Харбор… к единственному «союзнику» Камехамехе III?! Но нет, конечно, русские не подставят своего друга! Так куда же тогда?

И тут опять сказалось открытие Геннадия Невельского: устье Амура! Отрицаемое учёными как факт ещё несколько лет тому назад, оно и приняло суда с эвакуированным гарнизоном Петропавловска.

Следующая война на Дальнем Востоке была Русско-японская, и до неё как раз помещается сюжет о продаже Аляски. Рассказ о её псевдоаренде, как единственном способе прикрыться от англо-французского флота, и открывал краткую историю Крымской войны.

А. Зинухов, автор хорошей и гневной статьи « Преступная сделка» , обличает целый заговор по продаже Аляски:

«…Сложилась инициативная группа сторонников продажи: великий князь Константин Николаевич, министр финансов М. Х. Рейтерн и посланник в Соединённых Штатах Северной Америки барон Э. А. Стекль…»

Рассказал Зинухов, как заговорщики давили на министра иностранных дел России князя А. М. Горчакова:

«Продажа эта была бы весьма своевременна, – писал Горчакову великий князь, – ибо не следует себя обманывать и надобно предвидеть, что Соединённые Штаты… желая господствовать нераздельно в Северной Америке, возьмут у нас помянутые колонии, и мы не будем в состоянии воротить их. Между тем эти колонии приносят нам весьма мало пользы, и потеря их не была бы слишком чувствительна…»

Упрёки постепенно восходят и до императора Александра II, который: «…неожиданно отнёсся к предложению младшего брата с интересом, собственноручно начертав на письме: “Эту мысль стоит сообразить”. Вполне возможно, что “соображали” по этому поводу в царской семье давно. Вся сделка осуществлялась как заговор. О ней знал только узкий круг участников, причём единственным противником продажи русских владений был министр иностранных дел князь Горчаков, но без него обойтись невозможно, поэтому разыграна сценка: великий князь, отдыхающий в Ницце, обращается к министру письменно, ставя его перед необходимостью доложить о содержании письма императору. Тем самым Горчаков передвигается с позиции решительного противника продажи на позицию лояльности и непротивления. Император делает вид, что идея продажи его очень заинтересовала, и предлагает мысль эту “сообразить”…»