– Да, не забудем, – дверь захлопнулась".

«Ну вот и все, – с облегчением вздохнул Сиверов, прижимаясь затылком к шершавой стене, – теперь мне известно, где он прячет девочку. И я спасу ее».

Загудел подъемник, со скрипом разъехались створки, и полковник Руднев с двумя людьми вошел в кабину лифта.

«Все, пусть едет. Я вернусь сюда через час».

От дома на Плющихе, где полковник Руднев прятал маленькую заложницу, до арбатского переулка, где находилась мастерская Глеба, было недалеко, и Сиверов быстро добрался до своего убежища. Он торопливо поднялся на мансарду, открыл мудреные замки мастерской, тщательно осмотрел все помещение. Следов незваных гостей, как он и ожидал, не оказалось.

«Ну что ж, хоть это хорошо».

Глеб открыл потайную дверь в маленькую комнату, где стоял компьютер, а под полом хранился ящик с оружием и прочими атрибутами, которые всегда могут пригодиться такому человеку, как он. Затем нашел старый фонарик, сменил в нем батареи и сунул в спортивную сумку, где уже лежал грязный комбинезон.

«Нет, возьму-ка я еще и ящик»

Металлический двустворчатый ящик, с каким ходят сантехники, стоял в большой комнате. Глеб взглянул на часы.

«Прекрасно, я еще успею выпить чашку крепкого кофе. По-настоящему крепкого, ведь мне предстоит большая и серьезная работа. Вряд ли этой ночью удастся поспать, а может случиться, что и завтра, и послезавтра я не сомкну глаз».

Он сварил настолько крепкий кофе, что, сделав первый глоток, ощутил во рту вязкую горечь.

– Хорошо, хорошо, – приободрил себя Сиверов, кривясь словно от зубной боли или от противного лекарства.

Но кофе Глеб любил и понимал, что сейчас это то, что надо. Он сидел в кресле и смотрел на маленький экран телевизора. В очередном информационном выпуске ничего нового не было. О взрыве автомобиля генерала Потапчука не передавали, хотя, как Глеб успел заметить, на месте происшествия крутился какой-то журналист с видеокамерой.

"Наверное, Руднев постарался, – подумал Сиверов, – а может, чины из ФСБ запретили выдавать материал в эфир, пока не будет закончено расследование.

Покушение-то совершено не на какого-нибудь бизнесмена, а на генерала ФСБ, начальника одного из ведущих управлений. Бог с ними, с этими журналистами", – Глеб нажал кнопку на пульте, и экран погас.

– С Богом, с Богом, – прошептал он, закидывая на плечо тяжелую сумку.

Сиверов был одет в комбинезон. И единственное, чего ему не хватало, так это каски монтажника. Он знал, что в подвале дома находится бойлерная.

Спустился вниз, открыл дверь своим ключом и нашел, в том самом месте, которое запомнил с прошлого года, старую грязную каску.

«Такую даже сантехник не наденет. Ну ничего, грязь можно смыть».

Глеб сунул каску в сумку, и уже через пять минут «победа» Амвросия Отаровича Лоркипанидзе мчалась в сторону Плющихи. Естественно, Глеб не стал заезжать в нужный ему двор, а свернул в соседний, припарковав машину так, чтобы в любой момент на ней можно было беспрепятственно выбраться со двора на улицу.

Захлопнув дверцу, с железным ящиком и большим газовым ключом в руке, нахлобучив на голову великоватую пластиковую каску, на которой еще сохранилась полустертая надпись «Ремонт Б И», он направился к уже знакомому дому.

«Почему такая надпись? Что такое БИ?» – подумал Глеб, но не стал развивать эту тему. Он преобразился.

Его походка сделалась вихляющей, руки болтались как плети, и из сильного, уверенного в себе человека. Глеб превратился в спившегося то ли электрика, то ли сантехника. Проведя ладонями по каске, он выпачкал себе руки, а ими и лицо.

Матерясь, Сиверов вошел во двор, пьяно пошатываясь, огляделся по сторонам.

Автомобиля Руднева во дворе не было. Но около подъезда стояла машина, номер которой очень красноречиво свидетельствовал, кому она принадлежит, вернее, какой службе.

Когда кабина лифта медленно двинулась вверх, Глеб Сиверов снял пистолет с предохранителя.

– Раз, два, три, четыре… Лифт остановился. Створки дверей разошлись, Глеб вышел на площадку.

«Ну, теперь начнется самое главное».

Сиверов стал дергать дверную ручку девяносто седьмой квартиры, колотить кулаком в дверь и настойчиво звонить.

– Хозяин, хозяин, мать твою!.. – кричал Глеб. – Открывай скорее! Дежурный сантехник прибыл, открывай! Залил весь подъезд, мать твою… Меня подняли… Сидел бы себе тихо-мирно, пивко пил. А тут тащись в ваш долбаный дом да еще на шестой этаж!

Глеб инстинктивно чувствовал, что к двери кто-то подходит и смотрит в глазок. Он скорчил настолько злую мину, что даже чертям стало бы тошно, и закричал прямо в глазок – Да что ты стоишь там, твою мать! Уже полподъезда плавает, а ты все смотришь! Открывай быстрее! Не видишь, дежурная бригада прибыла?

Замок щелкнул, и дверь приоткрылась.

– Чего надо? – негромко спросил мужской голос.

Глеб быстро всунул ногу в образовавшуюся щель.

– Залили весь подъезд! Звонят со всех квартир! Что вы там делаете такое?

Огурцы солите в ванной?

– Погоди, не ори.

Глеб не знал, сколько человек оставил в квартире полковник Руднев, но предполагал, что не более двух.

– Тише, успокойся, не ори, – охранник открыл дверь. Он был в клетчатой рубахе, с расстегнутым воротом, который, пожалуй, и не сошелся бы на его толстой мускулистой шее. Под левой рукой висела кобура.

Глеб пьяно потряс головой и повел из стороны в сторону включенным фонарем, а затем взмахнул газовым ключом.

– Хозяин, что там у тебя такое в твоей долбаной квартире? Соседи звонят, звонят, говорят, что они уже плавают.

– Какие соседи? Ты что, мужик? Откуда ты взялся?

– Откуда… Вызвали меня. Дай гляну – ванную и кухню.

Естественно, люди Руднева были готовы ко всему, но подобного они никак не ожидали. Чтобы какой-то пьяный сантехник среди ночи, тряся фонарем и размахивая газовым ключом, ломился в квартиру, где им поручено охранять восьмилетнюю Машу Каштанову?!..

– Не ори, ребенка разбудишь, – презрительно скривив губы и негромко ругнувшись, сказал мужчина с кобурой под мышкой.

Глеб заметил, что пистолета в кобуре нет.

«Наверное, засунул сзади за брючный ремень».

– Ну, давай гляну, что ты меня держишь? Меня кореша ждут, думали, посидим как люди, а тут звонят и прямо из-под вашей квартиры.

– У нас все в порядке.

– Что ты заладил: в порядке, в порядке… Я сам разберусь, мне государство деньги за это платит.

– Ну глянь, – снова презрительно улыбнулся широкоплечий и повел из стороны в сторону аккуратно подстриженной головой.