Когда я выбрался из салона под дождь, волки разом повернулись в одну сторону. Один из них, наверное, Билли, коротко гавкнул что-то, и они рассыпались веером, оставив нас с Мерил и Хватом стоять в ночи.

– Ч-что? – пробормотал Хват. – В чем дело? Куда это они?

– Должно быть, услышали что-нибудь, – ответила Мерил. Она нырнула обратно в автобус и вернулась, вооруженная мачете и плотницким топором. Потом надела тяжелую джинсовую куртку, сплошь обшитую, как мне показалось, столовыми приборами. Куртка звякнула.

– Это что, вместо кольчуги? – поинтересовался я.

Хват возился с вилкой, мешавшей застегнуть молнию.

– Лучшее, что я успел соорудить, – извиняющимся тоном сказал он. – Но они все-таки нержавеющие. Так что, видите, кусать ее всяким там будет сложнее, – он тоже полез в салон и достал оттуда тяжелый на вид ящик для инструментов. С легкостью, говорившей о давнем опыте, коротышка закинул его на плечо и облизнул пересохшие губы.

– Что теперь? – спросил он.

Я покосился на камень – тот продолжал показывать в сторону озера.

– Пойдем в том направлении. Если там кто-то или что-то прячется, Билли даст нам знать.

Хват нервно сглотнул; мокрые от дождя белые волосы прилипли ко лбу.

– Вы уверены?

– Держись ближе ко мне, Хват, – сказала Мерил. – Только как нам идти туда, Дрезден? Здесь же забор с охраной.

Ответа на этот вопрос я не знал, но признаваться в этом тоже не хотел. Вместо этого я просто направился к ближайшим воротам.

– Идем.

Мы подошли к воротам и обнаружили, что они открыты. С одной из петель свисал обрывок толстенной цепи; остальные звенья валялись на земле. Металл не перекусили, а сломали: каждый раз, когда на излом попадала капля воды, в воздух с шипением поднималось облачко пара.

– Сломали, – сказал я. – И совсем недавно. Металл быстро остыл бы под дождем.

– И это дело рук не фэйре, – негромко заметила Мерил. – Они бы не стали подходить к железной ограде.

– Чушь какая-то, – прокомментировал Хват. – Дешевые кусачки справились бы с этой цепью быстрее и эффективнее.

– Ну, нечисть порой поступает противно всякой логике, – отозвался я. Камень продолжал тянуть меня в сторону одного из выдающихся в озеро пирсов. – Нам туда.

Мы миновали ворота и успели пройти футов двадцать, когда огни вдруг погасли, оставив нас в пропитанной дождем темноте.

Замерзшими пальцами я потянулся за своим амулетом, но Хват с Мерил опередили меня. Лязгнул замок Хватова ящика, и мгновением спустя он уже держал в руках мощный фонарь. Почти одновременно с этим что-то хрустнуло, и Мерил встряхнула трубку химического фонаря, который тут же засветился призрачным зеленым светом.

Резко хлопнул винтовочный выстрел, и Мерил дернулась, едва не потеряв равновесия. Она потрясенно уставилась на расползавшееся по штанине ее джинсов красное пятно.

– Ложись! – рявкнул я и толчком повалил ее на землю. Винтовка выстрелила еще раз. Я схватил химический фонарь и сунул его в карман ветровки. – Гасите огни!

Хват еще возился с выключателем, когда хлопнул третий выстрел, и пуля высекла из его ящика сноп искр. Хват взвизгнул и выронил фонарь – тот покатился по земле, выхватив из темноты конус света за нашей спиной.

В луче фонаря обрисовалась фигура Тигрицы, вурдалака-убийцы, которая на этот раз даже не потрудилась принять человеческое обличье. В своем естественном виде она представляла собой сутулое создание с серой кожей, каким-то образом объединявшее в себе худшие черты человека, гиены и бабуина. Все тело ее поросло короткой, жесткой рыжей шерстью. Кривые ноги отличались при этом крепкой мускулатурой, а пальцы на слишком длинных руках завершались не ногтями, а костяными шипами. Волосы росли на голове неопрятными клочьями, а красные глаза горели ненавистью. Вся кожа ее была покрыта розовыми и серыми шрамами, и самые зловещие, опухшие – в тех местах, где ее поразила вчера ночью Мёрфи. Она неслась на нас на всех четырех, стелясь по земле со злобно разинутой пастью.

Нагонявших ее Альф она не видела.

Первый волк, под глазами которого все еще виднелись грязные полукруглые пятна, налетев, рванул зубами ее правую ногу. Вурдалак взвизгнул от неожиданности и полетел на землю. Впрочем, Тигрица быстро вскочила и бросилась на волка, однако огромный серый зверь перекатился в сторону, а из-за него на вурдалака налетел другой волк и впился ей в другую ногу. Вурдалак повернулся к нему мордой, но тот уже отпрянул, и тут третий волк бросился на Тигрицу со спины.

Тигрица взвизгнула и сделала попытку бежать, но волки не дали ей такой возможности. На моих глазах новый волк с разбега сшиб ее на землю. Ей удалось перекатиться на живот, но лишенные подвижности ноги теперь только мешали ей. Она щелкала зубами, она даже достала ими кого-то, но задетый волк извернулся, вспрыгнул ей на спину и сомкнул челюсти у нее на шее. Она испустила последний, захлебывающийся вопль.

А потом оборотни навалились на нее всей стаей, похоронив под лавиной мохнатых шкур и сверкающих клыков. Когда минуту спустя они разошлись, на месте схватки остались только бесформенные клочки, по которым я не опознал бы, кому они принадлежали. Желудок мой неприятно сжался, и я заставил себя отвернуться, пока меня не стошнило.

Подхватив Мерил подмышки, я потащил ее к ближайшему складу.

– Помогите мне! – рявкнул я Хвату, и он перехватил ее у меня, выказав неожиданную для своего роста силу.

– О Боже, – всхлипывал Хват. – Господи, Мерил, Господи…

– Все не так страшно, – выдохнула Мерил, когда мы вдвоем затащили ее за угол здания. – Успокойся, Хват, это не страшно.

Я достал из кармана светящуюся трубку и осмотрел рану. Джинсы пропитались кровью, черной в зеленом свете лампы, но не так сильно, как могло бы быть. Поискав, я нашел длинную царапину на бедре и присвистнул.

– Вам повезло, – заметил я. – Вас только чуть задело. И кровь, похоже, не слишком идет, – я осторожно постучал по ее ноге. – Чувствуете?

Она поморщилась.

– Вот и хорошо, – кивнул я. – Оставайтесь здесь. Хват, побудьте с ней.

Я оставил свою сумку у них и достал револьвер. Я держал его стволом вниз, проверяя одновременно, готов ли мой браслет в любое мгновение выстроить вокруг меня защитное поле – на случай новых выстрелов. Я не поднимал пистолет. Меньше всего мне улыбалось ненароком угробить себя отрикошетившей от щита собственной пулей.

Стоило мне выйти из-за угла, как я услышал короткий вопль и хор волчьих голосов. В луче оброненного Хватом фонаря показался один из волков – он взял фонарь зубами и вместе с ним затрусил ко мне.

– Там все чисто? – спросил я его.

Тяжелая волчья голова пару раз опустилась и поднялась, кивая, а потом бросила фонарь к моим ногам. Я подобрал его. Волк коротко рыкнул и побежал обратно в сторону причала.