– Стар никогда не интересовала меня в этом отношении. – Его голос звучит растерянно. – Я просто должен был защитить ее. Я хотел, чтобы у нее в ее последние дни на земле было все, что она пожелает.

– Ты сказал мне, что нуждаешься в ней больше, чем во мне, – напоминаю ему я.

Он медленно кивает.

– И это было правдой. Я нуждался в ней, но хотел тебя. Я всегда хотел только тебя. Меня с ума сводило то, что ты проводила время с Кассиэлем и со всеми этими другими парнями. Господи, я даже к Семьясе тебя ревновал, когда он мог быть рядом с тобой, а я – нет. При этом он, разумеется, смотрел только на Лилит. Ты хоть представляешь себе, сколько раз я думал о том, чтобы просто забрать тебя, отнести в свой небесный двор и забыть обо всем, что происходит на земле?

Люцифер опускает меня на кровать и начинает быстро расстегивать мою блузку.

– Но ты бы никогда не простила мне, если бы я позволил архангелам уничтожить твой мир, зная, что могу всех спасти. Даже если для этого мне пришлось бы поступиться тем, что стало для меня самым важным за такое короткое время. Но в этой борьбе речь шла не о нас. Мне постоянно приходилось напоминать самому себе об этом.

Я еще никогда не видела, как он теряет самообладание, но сейчас он к этому очень близок. Я улыбаюсь, потому что мне куда проще. Своими ладонями я провожу по его гладкой теплой коже, целую татуировки на его груди, пока вдруг не обнаруживаю маленький полумесяц. У меня захватывает дыхание, потому что я раньше не видела эту татуировку. Я осторожно провожу пальцами по тонким темным линиям.

– Так ты всегда была рядом со мной, – шепчет он. – Хотя бы половинка[34].

Я не знаю, что сказать, но слова меня больше не волнуют. Моя блузка падает на пол, а за ней следуют наши брюки. И теперь мы обнажены.

– Мы не вылезем из этой кровати в ближайшие несколько дней, – эти слова вибрируют над моим пупком, и он спускается ниже. Люцифер не оставляет ни единого места без поцелуя, однако я хочу еще больше. Но он никуда не торопится. И наконец, когда я уже не могу больше выдерживать, Люцифер оказывается во мне и наполняет меня. Он прислоняется ко мне своим лбом и на мгновение останавливается. И наши выдохи смешиваются друг с другом.

Я выжила во время сражений на арене, во время терактов и церемонии. Теперь мне кажется, что я вот-вот умру. Но на этот раз от счастья.

– Я люблю тебя, – шепчет он мне на ухо. – Я всегда тебя любил. С того самого момента, как ты оказалась на арене напротив Семьясы. Ты была такой смелой и бесстрашной, но в то же время ранимой. Можешь еще раз произнести мое настоящее имя?

– Тзедек, – шепчу я в его губы, и тело Люцифера вздрагивает. – Я тоже тебя люблю, – беззвучно говорю я. – Но не могли бы мы обсудить это попозже?

Я поднимаю свои бедра, упираясь в него. Если он не начнет двигаться, мне придется что-нибудь сломать. Я так его хочу.

– Могу ли я тебе сейчас приказывать?

Он смеется.

– Это должно работать. Ты можешь требовать от меня всего, что только пожелаешь.

– Ну, тогда…

Он берет мое лицо в свои ладони.

– Такая нетерпеливая, моя смелая воительница?

Он двигает бедрами, и я сгораю от желания, обнимаю его ногами и еще сильнее прижимаю к себе. В это мгновение Люцифер все-таки тоже теряет самообладание. Он рычит и начинает двигаться, все глубже проникая в меня. Его руки и губы, кажется, во всех местах одновременно. Он целует мое лицо, мою грудь, мой живот и бедра. Его движения становятся все ненасытнее, он больше не сдерживается. Его пальцы цепляются за мою горячую кожу. Наши тела, наконец, переплетаются друг с другом. Я чувствую себя так же, как и в наш первый раз, но в то же время мне намного лучше. Потому что все маски сорваны. Потому что он позволяет мне видеть, что чувствует. Потому что это – то, чего мы хотели все это время. Его мышцы напрягаются, мое сердце бьется так, будто вот-вот выскочит из груди, и я чувствую огонь и искры пламени между нами. Я чувствую искупление, когда Люцифер шепчет мое имя.

Когда я снова прихожу в себя, он лежит на мне. Даже в своих самых смелых фантазиях я не могла себе представить, что буду лежать с ним сегодня в этой кровати. Снова переживать все это с ним.

– Я люблю тебя, – говорю я, целуя его плечо.

Остаток ночи он обнимает меня. Даже когда я вижу сны, я чувствую на себе его нежные пальцы и губы на моей коже. Но в этот раз я знаю наверняка, что это не сон, а действительность. Что это навсегда.

На следующее утро нас будит громкий стук в дверь. Люц ворчит и притягивает меня к себе. Но его тело уже проснулось. Я отчетливо ощущаю это своей спиной и с трудом удерживаюсь от того, чтобы весело покачать головой.

– Вам уже пора выходить, – требует Семьяса. – Люди хотят вас видеть. Они хотят отпраздновать вместе с нами.

– Мы не хотим праздновать, – отвечает Люцифер. Его руки уже ласкают мое тело.

– Я принесла красивое платье для Мун, – напевает Лилит.

– Голой она мне нравится больше, – громко и четко сообщает Люцифер.

– Позже ты сможешь его снять, – отвечает Сэм. – Но сейчас вы хотя бы на час нужны нам одетыми.

– Это слишком долго, – информирует их он.

Эти ангелы просто невозможны. Однако эта кровать и вправду весьма уютная.

– Выходите уже, голубки, – умоляющим тоном просит Лилит. – У нас еще много работы.

– Исчезните уже. – Люц крепче заворачивает нас в одеяло. – Я всю ночь работал.

Он и вправду только что это сказал?! Я краснею, а Люцифер довольно улыбается.

Гулкий смех Семьясы раздается из-за двери.

– Мы не эту работу имеем в виду, брат.

Я хочу встать с кровати, но Люц крепко меня держит и убирает взъерошенные пряди с моего лица.

– Как ты себя чувствуешь?

– Так, как будто кто-то написал на двери школьного туалета что-то вроде «Мун отдалась Люцу».

Он смеется и опускает лицо на мою шею.

– Я могу это устроить.

– Даже и не думай, – смеюсь я себе под нос, отстраняюсь от него и сажусь на кровати. Уместно ли быть такой счастливой, когда погибло столько людей? – Я думаю, они сохранят нашу тайну.

– Это больше не будет тайной, когда ты выйдешь из этой комнаты. Я не хочу хранить это в тайне. – Люц притягивает меня обратно к своей груди и целует так, что я снова боюсь, что мы сегодня действительно не вылезем из кровати. Громкий стук в дверь отрезвляет нас.

– Ее мать сейчас придет сюда с половиной Братства, – информирует нас Балам. – Если вы не хотите, чтобы женщины увидели вас голыми, наденьте уже что-нибудь и выходите.