так врать я тебе и не буду. Ты мне не за то платишь…

Франческа вздохнула:

– Я понимаю… и выхода никакого нет?

– Дети появятся – проклятие уйдет. А уж кто будет тех детей воспитывать… – хитро поглядела бабка. – Или можно новых нарожать?

Франческа задумалась:

– Допустим… только допустим, что мой мужчина женится на этой. Она рожает и умирает при родах?

– Такое бывает.

– А потом умирает и ее ребенок?

– Умрут и все остальные. Те, кто к их смерти был причастен, уж всяко. Это Высокий Род.

Ческа в ярости топнула ногой:

– Она вообще, что ли, бессмертная?

– Нет. Убивали и не таких… да вот тебе и пример. До Эрвлинов тут Сибеллины были. – Бабка ухмылялась вовсе уж ехидно. – Говорят, первый из Эрвлинов и заказал, чтобы последнему королю в спину ударили.

– И?

– Убийца и пяти минут не прожил. Говорят, сгнил заживо несчастный…

– Господи, помилуй, – перекрестилась Ческа. Вот этого ей точно не хотелось.

– Он-то помилует. А вот кровь… Тут же еще как? Они – старшие. Что случается с братоубийцами, знаешь? С теми, кто на старшего в роду руку поднял?

Ческу окончательно затрясло:

– Я… я не хочу.

– Понятное дело, не хочешь. Но выход у тебя только один, чтобы жить спокойно. Пусть твой… этот… женится. Пусть сделает детей, лучше двоих-троих. А потом… ты ж не дура, найдешь и что, и как сделать… и чьими руками.

Франческа кивнула:

– Н-наверное. Н-найду…

– Ну а коли так… иди себе. Деньги на пол положи, не на стол, поняла?

Франческа медленно отстегнула от пояса тяжелый мешочек, положила его на пол.

– Я… могу…

– Если хочешь, чтобы он к тебе не охладел? Ну, приходи. Составлю напиток, будет у него только с тобой счастье…

– А…

– И с ней. Но там узел завязан, не мне его и развязывать.

Франческа подумала пару минут. Вообще… если вспомнить кое-что…

– А если жертву принести или что-то такое…

Ведьма издевательски захохотала:

– Что-то! Кто-то, как-то… ты, дура, с Высоким Родом справиться хочешь? Жизнь не дорога́?

Ческа вспыхнула от гнева:

– Я…

– Да пойми ты, – устало сказала ведьма, убирая руки с шара, отчего в помещении стало значительно темнее. И неуютнее. – С ними тягаться нельзя. Только того и добьешься, что на тебя переползет… Вот есть два рода, есть цепь между ними, есть способ ту цепь разрубить. И не надо в это никак лезть. Судя по тому, что я видела, там уже все… ладно, не предрешено, но все ведь согласны?

– Согласны, – кивнула эданна.

– То-то же. Все поняли, приняли, решили – остается только ждать. Если чего другого захочешь, приворожить там или отворот сделать, я тебе помогу. Даже возьму поменьше. Но в дела Высокого Рода не суйся. Это как двухлетнему ребенку с десятилетним драться. Кто проиграет? Во-от…

Ческа злобно зашипела:

– Ничего, ничего нельзя сделать!

– Я сказала, а ты услышала.

Франческа медленно кивнула:

– Хорошо. Я поняла и услышала. Могу я еще прийти?

– Можешь.

Эданна кивнула и вышла из комнаты, не прощаясь.

Старуха несколько секунд сидела молча. Потом подобрала с пола мешочек, сунула его в карман, накинула на хрустальный шар тяжелую шаль – и вышла из комнаты.

Коридор, поворот – и вот она входит в большую светлую комнату.

Правда, симпатичнее она от этого не стала, разве что наоборот. Свет подчеркнул и горб, и морщины, и прочие уродства… и стало ясно, что ведьма-то настоящая. Не поддельная…

Вот какая есть, такая и осталась.

Мужчину, который сидел в кресле с высокой спинкой, это не смутило:

– Была?

– А то ж… и была, и ушла уже. Денег оставила – год кормиться хватит.

– Деньги ты себе оставь. А мне… она еще придет?

– Придет, никуда не денется.

– Вот и хорошо. Ты ей мази или напитки какие дай… только чтобы не потравить никого.

– Это запросто, дан. Есть такие, чтобы любовный аппетит возбудить…

– Вот… пусть возбуждает. Главное, чтобы не передавила. На мессу ее проведи, что ли…

Старуха качнула головой:

– Ей пока не нужно. Да и рано… это через полгода-год…

– Вот и пускай. Мне торопиться некуда, ей тоже. Пока ее соперница подрастет, еще года три пройти должно.

– Три года?

– Да. Договор – до семнадцати лет девку не трогать, так что еще три года. А что?

– Ничего, дан, – махнула рукой старуха. – Только и того, что время есть.

Мужчина поглядел на нее с подозрением, но промолчал. Встал из кресла, попрощался…

* * *

Ведьма дождалась, когда за ним закрылась дверь, и упала в кресло сама. Рассмеялась… горько, недобро…

– Три года еще… три года… и такая сила!

Продолжая смеяться, она достала из-под кресла порошок, зачерпнула из свертка ногтем белую пыль, высыпала на тыльную сторону кисти и глубоко вдохнула.

Закашлялась, потом открыла заслезившиеся глаза.

– Три года… идиоты! Против такого замышлять… она же вас всех сметет, как в силу войдет! А я на это смотреть буду и любоваться…

Смех перешел в хриплый, каркающий кашель.

– Три года… если доживу.

Вот с доживанием были бо-ольшие проблемы. Но об этом пока никто не должен знать. Всему свое время.

Всему. В том числе и смерти. Только вот – чьей?

Глава 12

Мия

– Надеюсь, в этом году ты обойдешься без приключений?

Мия провожала брата.

В этом году, как и в прошлом, должен был состояться рейс на Девальс. Паскуале опять хотел закупить предметы роскоши там, продать повыгоднее здесь… все как обычно.

В этот раз и Энцо решил вложить побольше денег.

– Постараюсь, – кивнул Энцо. – И ты тут… береги себя.

Мия улыбнулась.

Ах, Энцо, знал бы ты о моих делах – закрыл бы меня в доме. И ключ выкинул… Но разве у меня есть выбор? Я метаморф, моя природа – моя жизнь. Не отказываться же мне от нее?

И Мия перекрестила брата.

Энцо взбежал по сходням одним из последних, матросы втащили их на корабль, медленно, рывками, поднимался из воды тяжелый якорь…

«Голубка» расправляла крылья.

Мия махала ей, пока та не скрылась с глаз долой. А потом повернулась к стоящему рядом Джакомо.

– Дядя… когда?

– Послезавтра? – предложил дан Феретти. – Ты еще раз подумаешь, а я как раз договорюсь.

– Хорошо. Послезавтра ночью.

* * *

Энцо смотрел на удаляющийся берег. Чезаре скользнул к подопечному, но коснуться плеча не удалось: мальчишка повернул голову:

– Что?

– Все в порядке?

– Не знаю, – честно сказал Энцо. – Все размыто, неопределенно… будет меня ждать Адриенна или нет, любит или нет, во что ввязалась Мия…

– Это и называется взросление, – рассмеялся Чезаре. – Именно это. Детям проще, за них все решают родители, а дети просто принимают результат. Ты уже можешь решать сам, но и все остальное тоже… ты понимаешь.

– Понимаю, – вздохнул Энцо. – Все я понимаю. Но ведь от этого не легче?

– Никогда не легче. Пошли потренируемся?

Энцо качнул головой.

На него накатывала уже привычная тошнота.

– Нет уж. Я полежу пока… а там посмотрим.

Следующие несколько дней ему предстояло провести на койке, страдая от морской болезни. Потом он придет в себя. Потом будет бегать по кораблю, как ни в чем не бывало. Но несколько дней – беда…

Где тут подветренный борт?

О-о-о-о-ох…

* * *

В бордель Мия вступала с определенным… протестом?

Интересом?

Она не могла для себя определить, что именно она чувствует.