– О, горе! – вскричал Хромой. – Святой Будда, спаси меня!

С этими словами он ткнул пальцем в голову статуи, и она с грохотом упала на пол. Быстро вскочив, Хромой нырнул в образовавшееся отверстие.

– Ну, отсюда тебе не выйти, – злорадствовал мясник Чжан. – Теперь ты в наших руках!

Он взобрался на плечо статуи и заглянул в отверстие, образовавшееся на месте отвалившейся головы: там было темно. Неожиданно из отверстия высунулась рука – и тотчас же незадачливый мясник скрылся во чреве статуи.

– Беда! – закричали У Саньлан и Жэнь Цянь. – Что теперь делать?

– Я сейчас сам посмотрю, что случилось! – решительно заявил Жэнь Цянь.

– Будь осторожен, брат! Не то и сам туда угодишь! – предостерег его У Саньлан.

– За меня не беспокойся – я тебе не Чжан! – отмахнулся Жэнь Цянь.

Взобравшись на плечо статуи, он тоже заглянул внутрь: там было темно.

– Брат Чжан, ты где? – позвал он.

Тотчас из отверстия высунулась рука, схватила Жэнь Цяня за шиворот и потащила внутрь.

– Святой владыка, пощади! – завопил Жэнь Цянь. – Я больше не буду тебя преследовать! Если хочешь, отдам тебе все, что у меня есть: и пирожки, и пампушки, и лепешки!..

– Беда! Двое приятелей исчезли, как же мне одному возвращаться? – воскликнул У Саньлан в растерянности.

Поначалу он решил взобраться на верхушку статуи и попытаться спасти друзей, но побоялся сам провалиться в отверстие. Однако иного выхода не было, и он полез. У Саньлан забрался на руку статуи, но тут силы покинули его, и он остановился.

«До чего же я, однако, бестолковый! – пронеслось у него в голове. – Надо чем-нибудь твердым разбить живот статуи и освободить друзей!»

Он стал спускаться, как вдруг его кто-то обхватил сзади и рывком потянул на себя – так У Саньлан тоже очутился во чреве статуи. При этом он наступил Жэнь Цяню на голову.

– Мне наступили на голову! – закричал тот.

– Ты кто? – окликнул его У Саньлан.

– Я – Жэнь Цянь.

– А где брат Чжан? – спросил У Саньлан.

– Я здесь, – отозвался тот.

– У Саньлан, ты как здесь очутился? – спросил Жэнь Цянь.

– Только я взобрался на плечо статуи и хотел заглянуть в дыру, как меня кто-то схватил сзади и втащил во чрево.

– И со мной произошло то же самое! – воскликнул Жэнь Цянь.

– И со мной, – сказал мясник Чжан. – Сдается мне, что этот хромой монах решил потешиться и втащил нас всех сюда. Давайте-ка ощупаем все вокруг – вдруг он тоже здесь? Бить его не будем, а только попросим вывести нас из этого чрева. Ну, а если не захочет, тогда поколотим как следует.

Приятели стали шарить вокруг, однако Хромого не нашли.

– А чрево у этого Будды просторное! – воскликнул удивленный Жэнь Цянь. – Здесь даже разгуливать можно.

– В темноте не очень-то разгуляешься, – возразил мясник.

– Ты потихоньку продвигайся вперед, а я тебя буду поддерживать сзади, – предложил Жэнь Цянь.

– А я буду держаться за тебя, – сказал У Саньлан.

Вот так, держась друг за друга, они прошли около половины ли, когда мясник Чжан не выдержал и воскликнул:

– Какими же огромными должны быть залы в храме Пустынного склона, если так велико чрево одной только статуи!

Не успел он договорить, как впереди мелькнула какая-то светлая точка.

– Здесь, оказывается, и дорога есть! – с удивлением произнес У Саньлан.

Пройдя еще несколько шагов, приятели оказались перед воротами с покосившейся каменной аркой. Из приоткрытой створки струился свет. Мясник Чжан толкнул ворота и заглянул внутрь.

– Как красиво! Чистые горы, прозрачные ручьи, густые деревья, пышные цветы. Великолепное местечко!..

– Кто бы мог подумать, что во чреве статуи можно увидеть такой чудесный пейзаж?! – не удержался от восклицания У Саньлан.

– Но тут никто не живет, – заметил Жэнь Цянь. – Как же мы отсюда выберемся?

– Раз есть дорога, значит, есть и человеческое жилье, – уверенно сказал мясник Чжан. – Идем-ка дальше!

Они прошли еще около трех ли и увидели усадьбу, утопавшую в пышной зелени бамбука.

– Надо узнать, есть ли кто-нибудь из обитателей усадьбы, – сказал мясник Чжан, пошел вперед и крикнул: – Эй, есть здесь кто-нибудь? Мы прохожие, сбились с дороги.

– Сейчас, сейчас! – послышалось изнутри.

Ворота отворились, и вышла старуха. Приятели приветствовали ее. Ответив на приветствие, старуха спросила:

– Вы откуда?

– Из города, – отвечал мясник Чжан. – Мы заблудились и хотели спросить, как отсюда выбраться. Вдобавок мы голодны, не продадите ли нам чего-нибудь съестного?

– Мы люди бедные, на продажу у нас ничего нет, – сказала старуха. – Но раз вы голодны, то, так и быть, входите, угощу, чем смогу.

Приятели вошли следом за старухой в дом и сели на деревянные скамейки. Старуха поставила перед ними низенький столик.

– Сейчас принесу вам поесть, – сказала она. – Может, вина хотите? Могу предложить по чашечке.

– Премного вам благодарны, хозяйка! – отвечали путники.

Старуха вышла и вскоре принесла чайник вина и три чашки. Вслед за тем на столе появилось блюдо с дымящейся олениной.

– Вы уж извините, что вино не такое хорошее, как у вас в городе, – извинилась старуха. – Оно у нас самодельное, мы его редко пьем – предпочитаем чай.

Гоняясь за Хромым, приятели изрядно проголодались и сейчас, выпив по две чашки вина, с жадностью набросились на еду. Наевшись досыта, они снова поблагодарили старуху и предложили ей деньги за угощение.

– Съели и выпили такую малость! О каких деньгах может быть речь?! – запротестовала старуха.

Приятели хотели уже проститься со старухой и расспросить у нее дорогу, как вдруг увидели, что в воротах усадьбы показался Хромой.

– Вот ты, оказывается, где! – вскипел мясник Чжан, позабыв обо всем на свете. – Морочил нас целых полдня.

И все трое, как коршуны, вцепились в Хромого.

– Матушка, спаси меня! – завопил тот.

– Что же это вы так невежливы? – с укором сказала старуха. – Я вас угостила, а вы собираетесь бить моего сына! Если он в чем перед вами провинился, скажите. Зачем в ход кулаки пускать?

– Виноваты, не знали, что Хромой наставник – ваш сын, – извинился мясник Чжан. – Если бы не вы, мы бы его до смерти избили.

– Что же он натворил? – удивилась старуха.

Мясник Чжан, Жэнь Цянь и У Саньлан рассказали, что произошло утром.

– Да, теперь я вижу, что сын не прав, – сказала старуха. – Вы уж простите его ради меня.