Добряк Ван всегда был истинным почитателем Будды и преклонялся перед тремя сокровищами, потому слова монаха, к тому же появившегося столь необычным образом, произвели на него глубокое впечатление, и он любезно пригласил гостя сесть.

– Не найдется ли у вас чего-нибудь выпить и закусить? – бесцеремонно спросил хэшан, усевшись напротив хозяина.

Добряк Ван тут же распорядился приготовить закуски, а сам обратился к хэшану:

– Не выпьете ли со мной за компанию несколько чашечек вина?

Перед хэшаном поставили золотую чашечку и золотое блюдце, подаренные хозяину самим государем. Хэшан поглядел и покачал головой:

– Пить из такой крохотной чашечки удовольствие малое… Тем более когда хочешь выпить…

Тотчас, по знаку Добряка Вана, перед хэшаном поставили большую золотую чашу и наполнили ее вином. Хэшан молча осушил чашу, затем вторую, третью, и так целых тридцать чаш.

– Выпить столько вина и не опьянеть может только святой! – воскликнул восхищенный хозяин.

– Кушанья готовы! – доложил в это время повар.

– Подавай, – распорядился хозяин.

Кушанья немедленно были поданы, и хэшан принялся за еду. Ел он все без разбора, быстро, без передышки, так что слуги едва успевали подносить ему все новые и новые блюда.

– Этот хэшан, несомненно, святой! – дивились хозяин и его гости. – Обыкновенному человеку не под силу съесть столько!

Покончив с едой, хэшан поставил чашку, положил палочки и поблагодарил хозяина.

– Такое грубое угощение не стоит благодарности, мой наставник! – скромно возразил Добряк Ван. – Осмелюсь спросить: куда вы теперь собираетесь направиться?

– Скажу вам без утайки: я выполняю повеление моего настоятеля, – сказал хэшан. – Монастырь наш обветшал, и, чтобы отстроить его заново, требуется не менее трех тысяч связок монет. Если бы вы сделали такое пожертвование, то совершили бы благочестивое дело, за которое обрели бы великое счастье и долголетие.

– О, это сущий пустяк для меня! – воскликнул Добряк Ван. – Скажите только, когда и куда посылать вам деньги?

– Зачем посылать? – возразил хэшан. – Я бы мог забрать их сейчас же!

– А если я, наставник, дам вам золота и серебра? – спросил Добряк Ван.

– Не стоит – бедному монаху не пристало брать золото и серебро, – ответил хэшан. – Медные монеты лучше.

Добряк Ван незаметно улыбнулся:

– Наставник, вы ведь здесь один. Сможете ли унести сразу три тысячи связок?

– Об этом не беспокойтесь, господин начальник, я сам все устрою, – сказал хэшан.

Добряк Ван распорядился открыть кладовую и велел чиновникам, друзьям и слугам переносить деньги и складывать их на землю перед беседкой кучами по сто связок в каждой. Таким образом, получилось тридцать куч.

– Вот вам деньги, – сказал хэшану Добряк Ван. – Но путь до горы Утайшань долгий, и для переноски всех этих денег вам, верно, потребуются носильщики?

– Носильщики у меня свои.

Хэшан поблагодарил Добряка Вана за щедрое пожертвование, вышел из беседки и вытащил из рукава священный свиток. Добряк Ван молча следил за тем, что он будет делать дальше.

– А теперь смотрите, насколько глубоко я постиг учение Будды! – сказал хэшан, громко прочитал написанное в свитке, попросил всех расступиться и подбросил свиток в воздух. Свиток развернулся и превратился в бесконечно длинный золотой мост. Хэшан воздел руки к небу и возгласил: – Братья паломники, мастеровые и носильщики с горы Утайшань! Начальник военной палаты Ван пожертвовал мне три тысячи связок монет. Явитесь и унесите их!

Тотчас же по золотому мосту к беседке стали толпами спускаться люди. Они забирали связки монет, кто на спину, кто на плечо, кто просто в руки, и быстро уносили их. Через несколько мгновений на земле уже не оставалось ни одной связки. Тогда вперед вышел сам хэшан:

– Еще раз благодарю вас, господин начальник, за щедрый дар и обильное угощение. Если вам когда-нибудь доведется быть на горе Утайшань, мы всей братией встретим вас с колокольным звоном и барабанным боем, с хоругвями и почетными зонтами. А сейчас, простите, я ухожу.

С этими словами он вступил на золотой мост и, быстро удаляясь, скрылся вскоре из виду. Тем временем налетел порыв ветра, и мост, снова превратившись в свиток, улетел прочь.

Добряк Ван велел людям воскурить благовония и вознести благодарственные молитвы.

– Вот уже пятьдесят лет, как я покровительствую буддийским монахам, – говорил он, – однако настоящего святого архата встречаю впервые!

После этого в столице только и было разговоров что о чуде, происшедшем в доме начальника военной палаты Вана. Имя хэшана Шарика было буквально у всех на устах, однако никому и в голову не приходило, что он и хэшан Яйцо, которого давно уже разыскивают власти, один и тот же человек…

Ну, а теперь вернемся к Добряку Вану, который на следующее утро, как обычно, отправился на службу во дворец. Так вот, проходя через зал Ожиданий, он столкнулся там со знакомым ему чиновником Бао Чжэном, недавно назначенным на должность кайфынского правителя. Бао Чжэн как раз дожидался аудиенции у государя и, завидев Добряка Вана, пригласил его сесть. Надо сказать, что оба они, и Добряк Ван, и Бао Чжэн, слыли честными, неподкупными и питали друг к другу симпатию.

Присев, оба заговорили о делах. Бао Чжэн стал сетовать на то, как трудно бороться со злом и добиваться у преступников раскаяния в содеянном.

– Даже самые строгие наказания подчас не помогают! – заключил он. – Что прикажете делать?

– А по-моему, на людей надо действовать добром, – заметил Добряк Ван.

– Ну, хорошо! Вот вы делаете людям добро, а чем они вам платят за это? Получили вы хоть раз за свою доброту вознаграждение?

– Разумеется. Вот вам последний случай. Вчера я у себя в саду устроил угощение для друзей. Вдруг во время пира кто-то выстрелил из самострела, на пол беседки упал шарик, лопнул, и из него появился хэшан. Говорит, что он из монастыря Бодисатвы Манджушри и просит у меня пожертвования. Я пожертвовал ему три тысячи связок монет на ремонт монастыря. Когда принесли деньги, я предложил ему носильщиков для их переноски, но он любезно отказался, вытащил священный свиток, подбросил его в воздух, и свиток, развернувшись, превратился в золотой мост. Тотчас по призыву хэшана явились обитатели Утайшаня и по тому мосту унесли все деньги… Всю свою жизнь я покровительствую буддийским монахам и наконец был удостоен счастья лицезреть настоящего святого архата. Подобное редко случается, но правда ли?

– Да, подобное случается редко, – согласился Бао Чжэн, а про себя подумал: дело, видно, подозрительное, надо будет в нем хорошенько разобраться.

Возвратившись к себе в ямынь после аудиенции у государя, Бао Чжэн, прежде чем заняться делами, вызвал к себе начальника сыскного приказа и сказал ему: