из сустава. Однако взгляд его был тверд и содержал ни капли страха. Сагот хмыкнул про себя — этот храмовник явно не был знаком с методами Особого легиона, иначе покончил бы с собой еще до того, как был схвачен. В том, что за попытку покушения на легата его ждет нечто особое, он не сомневался.

— Темнейший, это тот самый ничтожный червь, что совершил атаку на преторий, — подтвердил предположение Сагота другой сангус, тоже один из декурионов его центурии. Сагот зло скрежетнул клыками, узнав его по голосу. — Я взял его живым, потеряв двух воинов убитыми и еще одного тяжело раненым. Почту за честь преподнести его тебе, для медленной и мучительной расплаты за содеянное.

— Подойди ближе, декурион… Мавраах, так ведь? Не отвечай, я знаю в лицо и помню имена всех воинов своей когорты, не только декурионов, — легат покровительственно усмехнулся. — Ты порадовал меня, и заслужил поощрение от своего легата. Твоя центурия после гибели Кахата осталась без старшего декуриона почти на сутки. Я размышлял о достойном ему преемнике, но принял решение лишь сейчас.

— Темнейший Хаурас, это величайшая честь для меня! — подобострастно воскликнул Мавраах, а стоящий на коленях Сагот лишь бессильно, исподлобья, полыхнул бешеным взглядом.

«Наглый выскочка! Моложе почти на век, а занял мое место! Мое по праву!!» — мысли мелькали, сливаясь в кровавую пелену ярости, застилавшую глаза. Лишь самоконтроль и титаническое усилие воли позволяли Саготу сохранять видимое, отрешенное спокойствие. Больше всего в этот миг он желал выхватить меч своего легендарного предка и отрубить Маврааху голову вместе с вонючей глоткой, источающей сладкий яд лести. Для себя он твердо решил, что если переживет сегодняшний день, то первой его жертвой станет новоиспеченный старший декурион.

— Так-так, значит ты тот человечишка, что дерзнул поднять на меня руку? — Хаурас наконец обратил внимание на пленника, уцелевшей рукой взяв того за подбородок и приподняв его голову. Черные когти проткнули кожу, по шее побежали струйки крови. — Зря ты не погиб в бою, полукровка. Теперь твоя смерть будет долгой, как сама Тьма.

— Я здесь по своей воле, демон, — злобно огрызнулся храмовник. — Очень уж хотелось увидеть результат моей работы, поэтому я и позволил взять себя в плен.

— Ну что, доволен увиденным?! — злобно прорычал легат, как показалось Саготу, немного удивленный, что человек говорит с ним, как с равным. — Пожалуй, я лично займусь тобой, заставив познать вершины бесконечных мучений!

— Недоволен, — высокомерно парировал пленник. — Знал бы, что ты насколько живуч, выстрелил бы тебе в голову! А вершины мучений познавай-ка сам, пока не отрастишь себе вторую руку и остальное. Что до меня, то я могу уйти из жизни в любой момент и по своему желанию!

Сагот уважительно хмыкнул про себя. — «Достойный ответ истинного воина…» — Декурион и сам мог силой воли необратимо остановить свое сердцебиение или вызвать разрыв сосудов мозга в случае необходимости, но не знал, что такой техникой владели и храмовники.

Взбешенный Хаурас отшвырнул от себя пленника и тот угодил прямо в стоящего на коленях Сагота, сбив его с ног. Оба покатились по вытоптанной земле, пачкая доспехи пепельной пылью. Перекатившись, Сагот рефлекторно вскочил на ноги, отпрянув от храмовника. Сейчас для декуриона главное — не попасть под удар легата, который был поистине страшен в гневе. Его-то участь пока не решена, Хаурас же, выместив свою злобу на человеке, возможно, чуть остынет и сохранит жизнь декуриону.

На колени, сангус! Я не давал своего позволения встать!! — багровая дымка, вившаяся вокруг яростного, звериного взгляда легата, не сулила ничего хорошего. Сагот снова рухнул в пыль, потеряв всякую надежду. На краткий миг мелькнула безумная мысль, и его взгляд заметался в поисках меча, чтобы уйти из жизни достойно, скрестив клинки, а не склонив голову в ожидании карающего взмаха. Меч, выпав из ножен, лежал поодаль, рядом с флягой. Легат, проследив за его взглядом, к счастью, неверно его истолковал.

— Хочешь напоследок испить крови, сангус?! — усмехнулся он. — Что ж, разрешаю, отдавая дань твоим прошлым заслугам. Пей до дна, а затем — прими заслуженное наказание.

Хаурас не спеша подошел к фляге и носком сапога толкнул ее декуриону. Сагот, откупорил ее и закрыл глаза, ощущая, как свежая, чистая кровь его сбежавшего пленника течет внутрь, непривычно бодря и освежая… — «После такого и умереть не жалко» — подумалось ему. Последнего глотка Саготу сделать не дали — внезапно вырвав флягу из его рук. Декурион недовольно открыл глаза, все еще смакуя вкус напитка. И недоуменно уставился на легата, с которого вдруг слетела вся спесь и гонор.

Тот принюхивался к содержимому фляги, как будто не веря своим ощущениям. Лицо Хаураса выражало удивленное недоверие, граничащее с изумлением. Решившись, легат залпом осушил остаток флаги. Его глаза потрясенно расширились.

— Aurea sanguinem… — с благоговением, еле слышно прошептал Хаурас. — У кого ты сцедил кровь? Говори!!

— Это кровь моего пленника, которого мне не удалось довести до претория, — недоумевая, ответил декурион. — Как выяснилось, он даже не был полукровкой, и я сцедил несколько унций его крови в свою флагу, дабы восстанавливать силы в пути. Вкус напитка показался мне весьма необычным и придавал бодрости…

— Весьма необычным?! Да его кровь — самое ценное, что есть на тысячу лиг вокруг! — взвился легат. — И ты упустил его!!

— А что в ней такого? — пожал плечами Сагот. — Обычная чистая кровь, не испорченная Абаддоном. В этом мире миллионы, если не миллиарды чистокровок…

— Он — потомок Первых! — взбешенно заорал легат. — И ты, кусок армаддоньего дерьма, позволил ему уйти!!

Настала тишина. Брови Сагота, как и остальных присутствующих, поползли вверх.

— Но… это же легенды… — декурион, все еще стоящий на коленях, рискнул нарушить молчание. — Причем легенды древние, как сами Трое, да правят они вечно…

— Замолкни! Ты Низший, и даже не сможешь осознать, к какому величию прикоснулся волей судьбы! — Хаурас презрительно цедил слова, испепеляя бешеным взглядом Сагота. — Мавраах, закончи с этими двумя, а затем бери центурию и разыщи сбежавшего! Всех кто встанет на своем пути, убей, разорви, втопчи в землю! Но того, кто мне нужен, возьми живым, даже если это будет стоить тебе всех твоих воинов!

Тихий, издевательский и злой смех наполнил шатер, прервав речь легата. Хаурас, не веря своим ушам, уставился на Сагота, и тот осознал, что смех принадлежит ему.

— Я и мой декурий — единственные, кто видел пленника… Лишь мы знаем место, где бились и откуда нужно взять след… Конечно же, Мавраах, покончив со мной, может допросить любого из моих воинов и добыть нужные сведения, но кто