– Пусть она обсушится и во что-нибудь оденется, а затем удостоверься, что с ней все в порядке. Удостоверься наверняка, тебе понятно?

– Но я в этом совершенно уверена, мать. – Голос Шириам прозвучал удивленно. – Вы же видели, как я обследовала ее.

Амерлин что-то пробурчала и перевела взгляд на тер’ангриал:

– Я желаю знать, что сегодня происходило не так.

И она направилась туда, куда был обращен ее сердитый взор, юбки колыхались из стороны в сторону в такт ее решительным шагам. Большинство остальных Айз Седай присоединились к ней, окружив тер’ангриал – теперь просто серебряную конструкцию из установленных на кольце арок.

– Мать беспокоится о тебе, – заметила Шириам, отведя Эгвейн в сторонку, туда, где лежало толстое полотенце для волос и второе – для тела.

– А на то есть причины? – спросила Эгвейн. «Амерлин желает, чтобы с ее гончей ничего не случилось, пока не загнан олень».

Шириам не ответила. Она лишь слегка нахмурилась и, дождавшись, пока Эгвейн обсушится, вручила ей белое платье, по подолу которого шла кайма из семи цветных полос.

Ощутив укол разочарования, Эгвейн натянула на себя это платье. Теперь она была одной из принятых, с кольцом на пальце и с цветными полосками на платье. «Почему же я не чувствую в себе перемен?»

Подошла Элайда, в руках она держала прежнее платье Эгвейн – платье послушницы, а также ее туфли, пояс и кошель. И те бумаги, что передала девушке Верин, – они были в руках Элайды.

Эгвейн заставила себя подождать, пока Айз Седай не отдаст весь ворох вещей, хотя ее так и подмывало выхватить все самой.

– Благодарю вас, Айз Седай. – Девушка украдкой окинула бумаги взглядом, проверяя, все ли с ними в порядке, но так и не сумела определить, рылся в них кто-то или нет. Шнурок, скреплявший стопку страниц, по-прежнему был завязан на узел. «Откуда мне знать, не успела ли она уже все прочитать?» Ощупав свою поясную сумку-кошель, накрытую платьем послушницы, Эгвейн убедилась, что внутри осталось лежать и то необыкновенное кольцо, тер’ангриал. «По крайней мере, кольцо никуда не делось. Свет, она же могла забрать его, и не знаю, как бы я ее смогла остановить. Нет, я бы шум подняла. Уж возражать-то, думаю, стала бы».

Лицо Элайды оставалось таким же холодным, как и ее голос:

– Я не хотела, чтобы тебя приводили сюда сегодня. Не потому, что я опасалась того, что произошло, ибо подобного никто не мог предвидеть, но из-за того, кто ты такая. Потому что ты – дичок. – Эгвейн попыталась что-то сказать, но Элайда продолжала говорить столь же сурово и неумолимо, точно горный ледник. – О-о, я знаю, Силу направлять ты обучалась при наставничестве Айз Седай, но ты все равно остаешься дичком. Дух дикарки, поступки дикарки. Ты обладаешь громадным потенциалом, иначе не смогла бы там выжить сегодня, но потенциал ничего не изменит. Я не верю, что когда-нибудь ты станешь частью Белой Башни – так, как все прочие из нас составляют единое целое, и не важно, на каком пальце ты носишь кольцо. Для тебя самой было бы лучше довольствоваться лишь тем обучением, которого достаточно, чтобы ты оставалась в живых, а затем вернулась бы в свою глухую деревушку. Гораздо лучше.

Развернувшись на каблуках, Элайда зашагала прочь, к выходу из зала.

«Если она и не из Черной Айя, – угрюмо подумала Эгвейн, – то недалеко от них ушла».

Вслух же она пробурчала, обращаясь к Шириам:

– Могли бы и сказать что-нибудь. Вы ведь могли прийти мне на помощь.

– Послушнице я бы помогла, дитя мое, – спокойно ответила Шириам, и Эгвейн скривилась. Шириам вновь назвала ее «дитя мое», как называла прежде. – Я стараюсь защищать послушниц, когда они в том нуждаются, поскольку сами постоять за себя они не могут. А теперь ты – принятая. Пора тебе научиться самой давать отпор.

Эгвейн пытливо всмотрелась в глаза Шириам, гадая про себя, не померещилось ли ей, не сделала ли та особый упор на своих последних словах. Шириам имела такую же возможность, что Элайда, прочитать тот список имен и решить, что Эгвейн как-то связана с Черной Айя. «Свет, ты уже каждую подозревать готова. Но это всяко лучше, чем оказаться мертвой или же захваченной теми тринадцатью и…» Эгвейн поспешила оборвать нить этих размышлений; она совершенно не желала, чтобы они вообще появлялись у нее в голове.

– Шириам, что произошло сегодня? – спросила она. – И не уходите от моего вопроса. – Брови у Шириам взлетели чуть ли не к самой линии волос, и Эгвейн поспешила исправиться. – Я хотела сказать – Шириам Седай. Простите меня, Шириам Седай.

– Не забывай: ты пока еще не Айз Седай, дитя мое. – Несмотря на сталь в голосе, губ Шириам коснулась улыбка, хотя она тотчас же исчезла, когда Айз Седай продолжила: – Я не знаю, что именно случилось. Знаю одно: я очень испугалась, что ты едва не погибла.

– Кто знает, что происходит с теми, кто не выходит из тер’ангриала? – сказала подошедшая к ним Аланна. Зеленая сестра славилась своим вспыльчивым характером и чувством юмора, и поговаривали, что в разговоре она способна перескочить с одной темы на другую, а потом, и глазом моргнуть не успеешь, вернуться к первой, однако на Эгвейн сейчас она взглянула едва ли не с робостью. – Дитя мое, мне следовало все прекратить, пока у меня была возможность, в ту же минуту, как я впервые заметила это… отражение. И оно вернулось. Вот что случилось сегодня. Оно вернулось в тысячекратном размере. Десятитысячным. Тер’ангриал, казалось, едва ли не был готов наглухо отсечь поток от саидар – или же проплавить собой пол. Приношу тебе свои извинения, пусть даже слов недостаточно. Ими не загладить того, что с тобой чуть не случилось. Да, я говорю так, и благодаря Первой Клятве тебе ясно: я говорю правду. Чтобы выразить свои чувства, я испрошу у матери позволение разделить с тобой работу на кухне. Да, и еще вместе с тобой ходить к Шириам. Если бы я поступила как следовало, твоя жизнь не подверглась бы опасности, и я должна теперь искупить свою вину.

Шириам расхохоталась самым оскорбительным образом:

– Она никогда такого не разрешит, Аланна. Сестра – и на кухне, ни много ни мало… Неслыханно. Немыслимо! Ты поступила так, как полагала верным. Тут нет ни капли твоей вины.

– Вы ни в чем не виноваты, Аланна Седай, – промолвила Эгвейн.

«Зачем Аланне так поступать? Не для того же, наверное, чтобы убедить меня, что она никоим образом не замешана в том, что что-то пошло не так. А тогда, быть может, для того, чтобы иметь возможность ни на минуту не спускать с меня глаз».

Представшая перед ее мысленным взором картина – как гордая Айз Седай трижды в день по локоть влезает в грязные кастрюли, лишь бы проследить за кем-то, – только убедила Эгвейн, что слишком много воли дает она своему воображению. С другой стороны, столь же немыслимо было бы поступить так, как намеревалась Аланна. В любом случае Зеленая сестра, занятая тем, что происходило с тер’ангриалом, не имела никакой возможности взглянуть на список имен.

«Но если Найнив права, то Аланне, будь она из Черной Айя, вовсе незачем видеть эти имена, чтобы желать погубить меня. Хватит об этом!»