Александер лишь нетерпеливо дернул головой. Адьютант с несчастным видом сунул планшет обратно под мышку, выпрямился, принял нечто вроде стойки «вольно» и заговорил:

– Как сообщает дама Мадлен, хевениты временно овладели системой Адлер, полностью уничтожив эскадру коммодора Иржин, а леди… – Робардс сбился, как будто его собственный доклад захватил его врасплох, откашлялся в кулак и продолжил: – Леди Харрингтон, эскортировавшая направлявшийся в систему конвой, ничего о случившемся не знала. По каким-то пока не выясненным причинам во время прибытия конвоя в систему леди Харрингтон находилась на борту летевшего в авангарде крейсера «Принц Адриан», вышедшего в обычное пространство за два часа до остального конвоя. Обнаружив неприятеля, она направила к точке перехода конвоя беспилотный аппарат с адресованным ее флаг-капитану категорическим приказом немедленно возвращаться в гипер и уводить конвой на Клермонт. Сама леди Харрингтон намеревалась вернуться на Клермонт самостоятельно. Когда «Принца Адриана» видели в последний раз, он находился довольно далеко от единственного неприятельского крейсера, способного навязать ему лишь краткий бой. Но…

Робардс умолк, понурился и встретился с адмиралом взглядом.

– Это все, что нам известно, милорд, – тихо сказал он. – По сообщению курьера с Клермонта, «Принц Адриан» не прибыл в назначенное время, и по истечении пятидесяти часов адмирал Сорбан распорядилась числить его пропавшим без вести…

– Понятно, Натан. – Белая Гавань уставился в столешницу и тяжело вздохнул. – Спасибо. Оставьте сообщение Мадлен у меня, попозже я его просмотрю.

– Есть, милорд.

Адъютант положил планшет на уголок письменного стола и удалился. Люк затворился за его спиной, и каюту вновь затопила гнетущая, нарушаемая надоедливым тиканьем часов тишина.

Граф сидел неподвижно, размышляя о том, сколько кораблей, числившихся пропавшими без вести, в конечном итоге благополучно возвращались на базы. Должно быть, немало. Но сейчас он не мог припомнить ни одного названия и почему-то был уверен, что «Принц Адриан» не из их числа.

Но как же это могло случиться? – недоумевал адмирал. И она, и МакКеон слишком опытны и умелы, чтобы дать одолеть себя одному вражескому кораблю. Что же, во имя Всевышнего, произошло?

Спрашивая себя об этом, Белая Гавань уже знал ответ: хевениты пустили в ход те самые ракетные подвески, относительно которых предупреждала его Хонор. И приданы они были не тому, обнаруженному кораблю: буксируемые платформы снизили бы его ускорение, что было бы сразу замечено таким офицером, как леди Харрингтон.

Граф встал и, сложив руки за спиной, стал мерить каюту шагами, пытаясь мысленно восстановить картину случившегося.

Видимо, корабль, оснащенный подвесками, находился в засаде и до последнего момента никак себя не обнаруживал. Шансы нарваться на такую засаду невелики, но, с другой стороны, застраховаться от нее практически невозможно.

Да, скорее всего так оно и было. Корабль, имевший на буксире смертоносные подвески, стал набирать скорость и выдал себя лишь тогда, когда у Хонор уже не было возможности избежать столкновения. Представив себе само это столкновение – хищную стаю самонаводящихся ракет, ядерные взрывы, трансформирующиеся в убийственную энергию рентгеновских лучей, и кровавую бойню, свидетелем каковой ему не раз доводилось быть, – Александер в ужасе закрыл глаза.

Он представил себе ее в том момент, когда она осознала происходящее и поняла, что избежать катастрофы уже невозможно, резко повернулся лицом к украшавшему кабинет портрету Бенджамина Четвертого, и лицо его исказилась от боли. Пропала без вести! Вновь и вновь повторяя эту звучавшую для него издевательски формулировку, он стиснул за спиной кулаки. Из всего, что удалось узнать, следовало одно: если Хонор и жива, то она в плену. Ни на что иное надеяться не приходилось.

Графу вновь вспомнился разговор с гранд-адмиралом Мэтьюсом и возникшие у него тогда чувства. Он так и не разобрался в них, отложив на потом, и вот… Все шло к тому, что ответов на появившиеся тогда вопросы ему не получить уже никогда.

Так же, как никогда не избавиться от чувства вины за случившееся. Ведь Хонор отправилась на Адлер лишь потому, что слишком рано вернулась к своим обязанностям, что, так или иначе, стало следствием разговора, состоявшегося между ними в библиотеке.

Граф не мог бы сказать, сколько времени простоял он в угрюмом молчании, невидящими глазами глядя на портрет давно умершего Протектора, чье имя носит его флагманский корабль, однако в конце концов глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Рано считать ее погибшей, попытался убедить себя Александер. Она не раз демонстрировала способность выходить целой и невредимой из самых опасных ситуаций, а ведь если корабль и гибнет, хоть кто-то из экипажа, как правило, спасается. До тех пор, пока ее смерть не подтверждена официально, Хонор останется для него живой.

Отвернувшись от портрета, адмирал вернулся за стол, протянул было руку к оставленному Робардсом планшету, но тут же отдернул. «Потом», – снова решил он, и занялся текущими делами. Раньше Александер и представить себе не мог, что погружение в повседневную бюрократическую рутину может оказаться желанным, но сейчас он стремился найти забвение в делах со рвением человека, спасающегося от демонов.

* * *

Темно-зеленый мундир Томаса Тейсмана был наброшен на спинку кресла, внушительного размера ножищи водружены на кофейный столик, ворот рубахи расстегнут, а угрюмый взгляд устремлен в дно стакана. Цены на виски со Старой Земли были слишком высоки даже для гражданина адмирала, и Тейсман выпивал нечасто. Не будучи завзятым выпивохой, он не имел собственных запасов спиртного, однако его интендант раздобыл по приемлемой цене виски – с земной этикеткой, но местного, барнеттского розлива. Тейсман не был знатоком крепких напитков, однако даже он, лишь пригубив обжигающее пойло, мигом распознал грубую подделку. Это не помешало ему осушить бокал и наполнить его снова: янтарная жидкость, не отличаясь тонким букетом, оказывала желаемое дурманящее воздействие. Гражданин адмирал пил, мысленно проклиная злую судьбу.

К моменту прибытия курьера от Турвиля Корделия Рэнсом находилась в системе Барнетта уже десять дней, и адмирал даже позволил себе надеяться, что она в конце концов уберется отсюда, не успев так уж сильно навредить. Ее операторы шныряли по всем отсекам, суя носы и камеры куда попало, путаясь под ногами не только у офицеров, но и у рядовых и внося в жизнь базы полнейшую сумятицу. Сотрудники разведки сбивались с ног, стараясь обеспечить сохранение военной тайны.

Как, наверное, славно жилось флотоводцам до изобретения парусов Варшавской, сделавших возможным межзвездное сообщение. Теперь курьеры, пусть им приходилось находиться в пути недели, а то и месяцы, к сожалению, рано или поздно достигали пункта назначения. Крупнейшие информационные агентства, такие как Объединенные Галактические Новости, Беовульф-Рейтер и Межзвездная Служба Новостей – штаб-квартиры всех трех находились на планетах Солнечной Лиги, – тоже изрядно портили военным кровь, однако бдительность служб безопасности позволяла сводить причиняемый ими вред к минимуму. Правда, корреспонденты пытались обойти все препоны, требуя обеспечения «свободы слова» и проявляя исключительное нахальство. Похоже, эти проходимцы считали, будто журналистские удостоверения делают их богами: морпехам из охраны базы «ДюКвесин» удалось сцапать двоих, одного с ОГН, а другого с МСН при попытке проникнуть на снабженческий катер с явным намерением попасть на борт супердредноута и взять интервью у кого-нибудь из команды. Однако куда большие опасения внушали Тейсману не чужаки, от которых, худо-бедно, отделаться было можно, а собственные пропагандисты. Эти, по своему полнейшему невежеству, ради идиотской агитки могли разболтать сведения, никоим образом не подлежащие огласке, а поскольку разведка монти отслеживала эфир Народной Республики так же старательно, как разведка хевенитов – эфир Звездного Королевства, утечка информации могла иметь самые тяжкие последствия.