– Говорят, точно, но доказательств нет.

– Есть куча снимков, – все так же спокойно сказала она. – Но вы, наверное, считаете их сфабрикованными. Или что из-за солнечных бликов мы видим на снимках то, чего нет, и все такое.

– Подделки разоблачают, как только они появляются.

– Знаю. Некоторые. Как, например, изображение Нибиру, выложенное несколько лет назад на ю-тубе, – про него сказали, что это зафиксированное Хабблом световое эхо вокруг переменной звезды созвездия Единорога. Да, большинство материалов дискредитировано. Большинство, но не все. Все время появляется куча других, а НАСА и прочие твердят, что это фальшивки.

– Это и есть фальшивки.

– Вы так говорите, но точно знать не можете, так ведь?

Я вынул мобильник.

– Очень даже могу. Вот – у меня в избранных контактах – известная ученая-астрофизик. С самого начала, как я стал тебя искать, она и была моим источником информации.

Сестра Светлая кивнула.

– Ладно. Она участвовала в торонтской конференции?

Я ухмыльнулся.

– Смотрю, ты в курсе событий. Да, участвовала.

– А как ее зовут?

– Роз Блюм.

– Она ничего. Я прочла пару ее книг.

– И ты – поняла??

– Кое-что. Не все математические выкладки, но достаточно. Она почти во всем права.

– Кроме Нибиру, так?

– Если, по ее мнению, Нибиру не существует, тогда – да. А если она утверждает, что Земле не грозит столкновение с карликовой звездой или гигантской планетой, тогда хотя бы отчасти говорит правду. А вы хоть раз спрашивали ее именно про астероид, летящий к темной стороне луны?

– Я абсолютно уверен, что она и сама рассказала бы. – Я усмехнулся.

Сестра Светлая покачала головой.

– А я уверена, что нет.

– Могу ей позвонить.

Она встала и прошлась до одной из каменных плит, утопавших в траве. Я подошел, соблюдая приличествующую дистанцию. На плитах были вырезаны слова, которых я раньше не заметил.

Шагнув на траву, я прочел:

«Майрон Алан Фримен».

Я не сразу сообразил, что это имя мелькало среди проштудированного мной вороха информации о «Мире Странника». Фримен был священник, один из сорока человек – мужчин и женщин, – управлявших организацией.

Под его именем было вырезано: «Покойся в мире».

Я замер и уставился на сестру Светлую. Она кивком указала на другие плиты, и я двинулся на лужайку. Имя оказалось на каждой плите. Некоторые имена знакомые, некоторые нет. И под каждым я прочел: «Покойся в мире».

В горле у меня вдруг пересохло. Я повернулся к девушке. Сердце у меня колотилось. Я поднял рубашку и уцепился за рукоять пистолета.

– Что еще за хрень?

– А на что это, по-вашему, похоже?

– На кладбище, растак его.

Она кивнула:

– Кладбище и есть.

Я вынул пистолет, но держал его дулом вниз.

– Под каждой плитой?

– Да.

– Мертвы?

– Да.

– Кто их убил?

Сестра Светлая казалась печальной.

– Не каждый желает ждать, пока это случится, мистер По.

– То есть они покончили с собой?

– Здесь никто не совершает убийств. Это не согласуется с нашей верой. Только Бог имеет право забрать у человека жизнь.

– Бог?

– Единственный истинный Бог, мистер По. Тот, который послал своего ангела – Нибиру – прекратить страдания человечества.

Я искал признаки сумасшествия. Искал в ее взгляде искру безумия. Религиозный экстаз. Сдвиг. Смотрел на нее во все глаза.

– Мы верим, – говорила она, – но не требуем того же от других. Мы не проповедуем. Не ищем новых единомышленников. У нас их и так много. Люди видят правду, распознают ее под слоем лжи в СМИ, лжи НАСА, и органов безопасности, и всех прочих. Они понимают происходящее и понимают, что оно означает. И идут к нам.

– Зачем??

– Некоторым просто хочется, чтобы их любили, пока все не кончилось. И я здесь потому же. Родители у меня совершенно бесчувственные, равнодушные. И ушла я не для того, чтоб сделать жест. И подростковых проблем у меня не было. Я искала место, где смогу переждать оставшееся мне время среди тех, кто не судит, не ненавидит, не хочет от меня ничего кроме той любви, которую я могу дать. Мне ведь только восемнадцать, мистер По. А вскоре после того, как исполнится девятнадцать, я умру. У меня нет будущего. У меня не будет ни мужа, ни детей, ничего такого. У меня есть – только это. Единственная в моей жизни возможность подарить любовь. Здесь, в Церкви… у меня есть любовь. Есть мир. Есть вера.

Она отвернулась от каменных плит. Могильных плит.

– Я хочу дожить до самого конца. Не желаю себя убивать.

– Зачем? Что, ты думаешь, случится, если астероид и вправду существует? Тебя перенесут в новый мир? Поднимут на более высокую ступень разума?

Я невольно говорил язвительно.

– Нет, – просто ответила девушка. – Когда Нибиру врежется в Луну, а Луна – в Землю, я умру. И, наверное, будет больно и страшно. Конечно, будет. Зато я умру здесь, среди своих друзей, смиряясь с волей Бога.

Мне хотелось ее отшлепать. Честно, хотелось. Хотелось трясти, пока она не перестанет верить в эту чушь. Мы стояли в церковном дворе, и нас окружали могилы самоубийц.

– Тебе нужна помощь, – сказал я. – Вам всем здесь нужна помощь.

– Не нужна. Мы обрели то, в чем нуждались. И ничего больше не хотим, только чтобы нам не мешали молиться, любить друг друга и умереть.

Она кивнула на пистолет у меня в руках.

– Можете его применить. Можете увести меня силой. Никто вас не станет останавливать, и, наверное, поблизости есть ваши люди. Значит, вы, я уверена, легко меня заберете. Но даже если заберете, и они меня где-нибудь запрут, и я не смогу убежать и не смогу распоряжаться собственной жизнью – ничего не изменится. Я все равно умру. Мы все умрем. Только вы умрете, понимая, что лишили меня перед смертью моего счастья.

Девушка приблизилась и заглянула мне в глаза.

– Вы хотите этого, мистер По? По-вашему так и вправду для меня лучше? Забрать меня отсюда «для моего же блага»?

– 5 —

В тот вечер я пришел домой около восьми. Последний вечер.

Ребят своих я отпустил. Сказал, что ошибся. Обещал позвонить, когда нападу на след. Им-то все равно. У них оплата почасовая.

Дома я открыл банку пива и вышел на террасу полюбоваться небом. В нем стояла луна последней четверти.