– Ни в коем случае!

От одной мысли об этом у Хьюберта возмущенно раздулись ноздри. Фалько де Броте, один из наемников Иоанна, был печально известен полным отсутствием угрызений совести и сантиментов. Если приказать этому типу насадить на копье ребенка, пообещав приличное вознаграждение, он с радостью выполнит приказ. Однако Фалько глубоко предан Иоанну, и тот, очевидно, не терял времени после их вчерашнего разговора.

– Я так и думал. – Ле Вавасур потер подбородок. – Так вот, что касается Фалько де Броте. Я спрашиваю себя: где рядовой наемник, простолюдин, внук пекаря, смог раздобыть сумму, необходимую, чтобы выкупить мою дочь, и единственный ответ, который приходит на ум: он получил деньги от самого короля.

– Вполне вероятно, – кивнул Хьюберт. – Женить своего сторонника на наследнице благородного семейства – отнюдь не плохой способ вознаградить его за преданность.

– Но только не на моей дочери! – проворчал ле Вавасур. – Я не хочу, чтобы в жилах моих внуков текла кровь простого французского пекаря. Не надо мне такого счастья – даже за тысячу марок! – Он сердито махнул рукой. – Я не дурак. Знаю, дочурка моя хоть куда: смазливая и смирная, когда ей не взбредет на ум показать свой норов. Я видел, как Иоанн на нее смотрит. Если я дам согласие, мой первый внук мог бы быть наполовину королевских кровей. – Он сделал большой глоток. – Ведь, как известно, прапрабабка короля была дочерью простого кожевника из Фалеза и родила Вильгельма Завоевателя вне брака. Но с другой стороны…

– Значит, вы отказались? – невозмутимо спросил Хьюберт.

– Сказал, что подумаю, но потребуется бо́льшая сумма, чем предлагает де Броте, чтобы стереть пятно его низкого происхождения. Я знаю, что он будет железной рукой управлять поместьями Мод и ремнем научит ее послушанию – что пойдет строптивице лишь на пользу, – но все же этого недостаточно, чтобы вверить бастарду свою дочь.

– Абсолютно с вами согласен, – без выражения произнес Хьюберт.

– Итак, – ле Вавасур вальяжно развалился на скамье и вытянул ноги, – полагаю, у вас есть для меня некое предложение: вы нашли Мод подходящего жениха или же хотите предложить взятку, чтобы от меня откупиться. Подозреваю, что все-таки первое, – он показал подбородком на третий кубок, – хотя я сегодня не видел в зале никого, кого хотя бы теоретически мог рассматривать как возможного родственника.

– Вы проницательны, милорд, – криво усмехнулся Хьюберт и призадумался: а вдруг излишняя осторожность помешает Вавасуру проглотить наживку.

Архиепископ открыл дверь и что-то тихо сказал одному из двух рыцарей-стражников, а затем впустил его внутрь, оставив Жана де Рампеня в одиночестве. Одетый в позаимствованную из местного арсенала полную кольчугу со шлемом, закрывающим лицо длинным наносником, а подбородок – бармицей, Фульк выглядел простым безымянным рыцарем, обычным стражником замка.

Робер ле Вавасур вытаращил глаза:

– Это что, шутка?

Он машинально потянулся к поясу, ища меч, но его не было: никому не дозволялось находиться вооруженным в присутствии архиепископа Кентерберийского.

– Это не шутка, милорд. – Фульк прислонил копье к стене, снял шлем и сдвинул с головы кольчужный капюшон. Одной рукой он расправил примятые черные волосы, а второй отстегнул бармицу. – Это маскировка, чтобы сохранить собственную безопасность и не напугать вас.

Ле Вавасур продолжал остолбенело смотреть на него.

– Вы в своем уме? – сдавленно спросил он Хьюберта, не сводя взгляда с Фицуорина. – Вы хотите, чтобы моя дочь вышла замуж за разбойника?

Фульк подошел к сундуку и взял приготовленное для него вино, затем повернулся, звякнув кольчугой, и шутливо поднял кубок за отца Мод.

– Только подумайте, насколько я ценный человек, – сказал он, не давая Хьюберту ответить. – Иоанн предложил за мою шкуру тысячу фунтов серебром и отправил сотню рыцарей, чтобы эту шкуру добыть.

– Едва ли сие обстоятельство может стать причиной отдать за вас мою дочь! – прошипел ле Вавасур.

– Возможно, милорд. Но ведь вы человек, который уважает личное состояние, – сказал Фульк.

– Фицуорин имеет в виду, – поспешно вставил Хьюберт, – что его разрыв с королем – временный.

– Рано или поздно Иоанн убедится, что, вернув мне земли, он избавит себя от значительных расходов и треволнений, – подтвердил молодой человек.

Фульк сел напротив ле Вавасура. Под чужой кольчугой и гамбезоном на нем была надета котта торговца. Наряд из фиолетовой шерсти, с отделкой из сине-золотой тесьмы без слов говорил, что его владелец может себе позволить одеваться дорого. Пальцы Фицуорина были унизаны перстнями, а к заклепкам хауберка прикреплен золотой крест. Фульк знал, какое значение ле Вавасур придает богатству и внешнему виду. Осенний набег на караван Иоанна полностью оправдал опасность, с которой был сопряжен.

– Не втягивай меня в свой дурацкий бунт! – отрезал ле Вавасур.

– Он не дурацкий. – Фульк ответил тихо, но в глазах у него внезапно зажглась озлобленность. – Но, милорд, я прошу вас не присоединиться ко мне, а лишь дать согласие на брак с вашей дочерью.

– Да я скорее…

– Отдадите ее потомку булочника? – перебил его Хьюберт Уолтер. – Простому наемнику? Предпочтете купить расположение короля ценой ее тела и посмотреть, как вашей кровиночкой попользуются и передадут дальше? Его дед, – показал он на Фулька, – был лордом Ладлоу, и, между прочим, род Фицуоринов происходит от герцогов Бретани.

Ле Вавасур стиснул зубы и сжал кулаки. Он сделал было пару шагов к двери, но потом резко развернулся и зло посмотрел на Фулька:

– Зачем тебе Мод? Какая тебе выгода от подобной женитьбы?

Фульк знал, что ступает на опасную почву. Речи о верности и любви способны вызвать у человека, подобного ле Вавасуру, лишь насмешку. К счастью, пока Фульк ожидал своего выхода на арену, у него было достаточно времени все обдумать.

– Я восхищался тем, как ваша дочь держала себя, будучи женой милорда Уолтера, – сказал он. – Она была со всеми любезна, но никогда не доходила до фамильярности. Она может похвастаться крепким здоровьем и к тому же обладает приятной внешностью. Такие качества редко сочетаются в одной женщине. Вдобавок она уже получила некоторый жизненный опыт. У меня нет особого желания брать к себе в постель невинного ребенка. И конечно, – прибавил Фульк, – не последнюю роль в моем выборе играют ее земли: в Йоркшире, Ланкашире, Лестершире и Ирландии. Только подумайте, какой урожай можно получить, если соединить эти акры с моими и хорошенько возделывать.

– Но у тебя же нет никаких земель, – мгновенно парировал ле Вавасур.

Фицуорин понял, что действует в верном направлении.

– У короля не будет иного выбора, кроме как вернуть их мне, – уверенно заявил он. – У Иоанна и без того уже слишком много забот. Нормандия и Анжу вот-вот поднимут восстание. Валлийцы постоянно совершают набеги. Ему пригодится каждый человек, способный держать оружие. Я должен быть в числе королевских воинов, а не звенеть у него надо ухом и жалить, как злой комар.